кресло в сторону Валентина.
— Чудо случилось, — тяжко вздохнул юноша. — Меня Папа к вам послал. За помощью.
— Это через магазин, — нахально сказал Леха.
— Уже. — Валентин поставил сумку на пол.
— Ты что, серьезно? — выпучил глаза Сергей.
— Ага.
— Стажер, проверь! — приказал начальник отдела.
Леха, как коршун, накинулся на сумку и начал ее потрошить.
— Живем, братва! — возликовал он, выдергивая из недр баула трехлитровую бутыль самогона.
«Ну ни фига себе!» — мысленно присвистнул Валентин. Как Жила умудрился замаскировать под ворохом продуктов такую огромную емкость? И главное: почему ее «таможня» не нашла? Без магии здесь явно не обошлось. Но ее и на проходной должны были заметить. У них там куча артефактов!
Тем временем Леха, поставив баул на стол, извлекал из него закуску. Да какую! Сваренную в мундире картошку, жареное мясо, квашеную капусту, свежие помидоры, соленые огурцы…
— Отец родной! — восторженно вопил стажер, входя в экстаз. — Что бы мы без тебя делали!
— Слушай, а как ты все это через проходную протащил? — изумился Федор.
— Талантам моим нет числа! — гордо сказал Валентин.
— Сколько себя помню, такого в нашей конторе еще не было, — покачал головой Сергей.
Все круглыми глазами смотрели на выпивку и закуску, разложенную на столе.
— Святой человек, — уважительно протянул Федор.
— Воистину святой, — подтвердил Сергей.
— Наши действия? — поднял на начальника отдела глаза Виктор.
— Блокируем Всевидящее Око и «антиглюконат» на изготовку, — вынес свой вердикт начальник отдела.
— Да здравствует наш шеф! — заорал Леха. — Самый шефастый из всех шефастых шефов!
— А вот тебя это не касается, — обломал его самый шефастый шеф.
— Это еще почему? — возмутился Леха.
— Кто-то же должен в этом борделе работать. Вводи все данные Валентина в комп и начинай пахать.
— Это дискриминация по возрастному принципу! — разобиделся Алексей.
— Нет, это дедовщина, — успокоил его Сергей. — За работу, стажер! Всех остальных это тоже касается.
И аналитический отдел начал работать. Федор шустро внес изменение в следящую программу Всевидящего Ока так, чтобы оно немедленно оповещало обормотов о приближении к аналитическому отделу посторонних. Эта же программа при запросе от начальства, к которому в данном случае относились Станислав, Некрон и Эльгард, должна была показывать пасторальную картину: весь отдел трудился на благо родной конторы в поте лица своего, не отрываясь от компьютеров. Константин извлек таблетки, гарантирующие мгновенное протрезвление, на случай если начальство все-таки нежданно-негаданно нагрянет, раздал их всем присутствующим, и работа началась. Это была прекрасная работа в замечательно душевной компании и весьма приятной обстановке. Лишь отлученный от стола стажер, загружавший в компьютер данные пятого отделения милиции о маньяке и гробокопателях, откровенно тосковал. Запустив аналитическую программу, он попытался пристроиться к общему столу, но был с позором изгнан обратно на рабочее место. Валентину стало его жалко, и после третьей рюмки он покинул общее застолье под тем предлогом, что не все данные для анализа выложил рабочей лошадке. К Лехе он, естественно, подошел не с пустыми руками, захватив с общего стола полную рюмку размером с приличный стакан. Наклонившись, шепнул:
— Быстро вздрогнул, пока никто не видит.
— Благодетель! — Леха в одно мгновение опустошил емкость и благодарно посмотрел на Валентина. — У тебя серьезно есть дополнительные данные?
— Ага. Введи в общие расклады одну святую и ее секьюрити.
— Точнее. Кто такие?
— Глафира Рамодановская и старец Серафим Сварожский. Предположительно оба староверы. Точных данных ни о том, ни о другом нет.
— Понял. — Пальцы Алексея отстучали шуструю дробь по клавиатуре. — А правда, что в тебе течет вампирья кровь?
— Правда. Но это страшная тайна, и мне придется теперь тебя загрызть.
— Не надо меня грызть. Я хороший.
— Поверю на слово.
— А правда, что ты…
— Загрызу!
— …с самим Тором скорешился?
— Работай, салабон!
— Работаю. Вот твой старец. — На экране компьютера появилось изображение седобородого мужчины лет семидесяти, рядом с которым стояла маленькая девочка в монашеском одеянии. Снимок был сделан каким-то репортером, когда они входили в больницу. — А это, как я понимаю, и есть Глафира Рамодановская. Хороший снимок. Вполне пригоден для идентификации. — Алексей запустил программу. На экране замелькали незнакомые лица, напоминающие чертами лица Серафима Сварожского. — Нет, так дело не пойдет. Надо сократить круг поиска. Уголовщину побоку. Нацелимся на католичество и православие, — ввел дополнительные данные программист, и компьютер тут же выдал изображение юноши лет двадцати в монашеской рясе. — Вот это другое дело! Я ж говорил: сработает! Он. Точно он. Тут он, конечно, помоложе лет на пятьдесят, но черты лица один в один. Все характерные точки совпадают. Мою программу не обманешь!
— И что это за кадр?
— Сам читай. Кузнецов Николай Максимович. 1944 года рождения. Принципиально не вступал ни в пионеры, ни в комсомол, за что тут же был взят на заметку соответствующими органами. В те времена с этим было строго. В 1962 году поступил в духовную семинарию, чем привлек к себе еще большее внимание этих самых органов. Потому его фотка и красуется в архивах КГБ. В семинарии проучился всего два курса. То ли его оттуда за что-то вышибли, то ли сам ушел, про то история умалчивает. Данных на эту тему в его досье нет.
— Вот почему отец Никодим по своим каналам его найти не мог! — сообразил Валентин. — Он не был рукоположен. Что дальше?
— Дальше его следы теряются.
— Совсем теряются?
— Совсем теряются.
— Чтоб такая отлаженная машина, как КГБ, и не нашла потерю? Нонсенс!
— Его даже военкомат не нашел.
— Значит, он от армии откосил? Прекрасно. Тогда его можно привлечь к уголовной ответственности как уклониста, — глубокомысленно изрек Валентин.
— Срок давности истек.
— За какие-то жалкие пятьдесят лет? Кошмар! Надо отписать президенту, чтобы срочно изменил законодательство. А измену родине ему пришить нельзя?
— Пока нельзя. Но, если найдешь за что, — пришьем.
— Если окажется редиской, то обязательно найду, не сомневайся. Отец Никодим говорит, что он из староверов вынырнул. Девчонка тоже наверняка оттуда. На нее у тебя данных нет?
— Сложный вопрос. — Алексей задумчиво посмотрел на общий стол, где с легкой руки Валентина уже отмечали юбилей — десять лет работы шефа на благо родной конторы.
Валентин намек понял и метнулся за вторым стаканом.
— Ну? Данные есть?
Леха выпил.
