мерить ее, ходя из угла в угол. Вскоре заглянул Свег:
— Боярин Федор, у меня к тебе просьба. Съезди к Олене, отвези обруч. И расскажи все, что я тебе поведал о ее семье. Я сейчас не могу отлучиться из поместья. А посвящать еще кого-нибудь в эту тайну не хочу.
В первый миг я обрадовался, получив шанс увидеть красавицу Олену. Но тут же одернул себя: решил ведь, что отныне она для меня — только сестренка. Эх, запретный плод всегда сладок. И девчонка очень уж привлекательна. Тут же вспомнил, как один артист в тюряге рассказывал историю о монахе. Тот отрубил себе пальцы, чтоб побороть искушение к девке. И я твердо решил — лохом буду, если дотронусь до Олены.
Свег задумчиво поглядел на меня, будто читая мысли:
— Верю, что не воспользуешься моей доверчивостью, не обидишь боярышню.
— Не доверяешь — не посылай, — вспыхнул я. — Разве давал повод усомниться в моем слове?
— Извини, не хотел оскорбить. Дело-то важное. Не станет нас с Саввой — пропадет девчонка. Дорогу-то запомнил?
— Отыщу. И отправлюсь немедля.
Собрался я быстро. На всякий случай засунул за пояс револьвер. Эх, патронов бы побольше, завоевали бы все княжество. Когда я вышел во двор, меня уже ждал оседланный конь.
Мы вошли в трактир. В нос ударил запах жареного мяса, пирогов и еще чего-то очень вкусного. У меня аж слюнки потекли. До чего же соскучилась по настоящей еде! Я заметила, что Локша тоже выразительно повел носом, а Кийс облизнул губы.
Хозяйка внимательно оглядела нашу компанию, потом спросила:
— Вам комнату одну на всех или разные?
Парни грянули в два голоса:
— Одну!
Я сердито оборвала:
— Мне отдельную. А они могут пожить и вместе.
— Неблагоразумно, да и лишние деньги, — проворчал Кийс.
— Экономишь на мне? Жадничаешь? — прошипела я.
Спать с оборотнями в одной комнате или, еще хуже, на одной кровати совсем не хотелось. Тем более что в последнее время Локша поглядывал на меня отнюдь не платонически. Хотя из этих двоих Кийс, с его вкрадчивым голосом и изящными манерами, однозначно опаснее. Уж очень хорошо умеет вешать лапшу на уши.
Хозяйка еле заметно усмехнулась:
— Есть две комнаты рядом. Не беспокойтесь, присмотрите за своим парнишкой.
Еще в дороге мы решили, что мне безопаснее будет путешествовать в мужском костюме. Я надеялась, что с моей худощавой фигурой и обрезанными волосами о моей принадлежности к женскому полу не сможет догадаться никто.
В углу комнаты обнаружились лохань с водой и полотенце. Я быстро вымылась и пригладила волосы. Надо сказать Кийсу, чтобы купил мне гребешок. Волшебным причесываться не стоит. А то придется опять волосы стричь.
Я пошла проведать парней. Локша открыл дверь и обрадованно гаркнул:
— Заходи, Любка!
Кийс недовольно проворчал:
— И стоило обрезать волосы, когда болван тут же выдаст?
Локша нахмурился и грозно взглянул на кота:
— Не понял?
— А ты напряги мозги.
Видимо, умственный процесс в голове волка-оборотня все же пошел. Он втянул воздух в ноздри и задумался:
— А как тогда ее звать?
Хм… Это пробел в моей новой биографии.
Размышляла недолго.
— Зовите Любимом. Похоже, и точно не спутаешь.
В дверь постучал слуга:
— Если хотите отужинать, поспешите.
Мы быстро спустились в общий зал, просторное чистое помещение, и заняли стол на четверых. К нам метнулась хозяйка, быстро, не спрашивая, принесла кашу с мясом, грибочки, тушеную капусту, пироги… Ну прямо шведский стол! Я с удивлением глядела на обилие еды. Мои спутники — тоже. Хозяйка пояснила:
— Пробуйте все. Завтра определитесь, что понравилось и что будете заказывать. А выпить гости желают?
Оборотни поморщились и от выпивки отказались.
Народ поглощал еду и напитки. Хозяйка находилась рядом и почему-то поглядывала на меня с интересом. Я даже поперхнулась от такого внимания. Локша с удивлением спросил:
— Любка, ты что, подавилась?
Я быстро взглянула на Настасью Вахромеевну. Вроде она не заметила оговорки приятеля. Зато заметил сам Локша и постарался исправиться с присущей ему непринужденностью:
— То бишь не Любка, а Любим.
Кийс метнул на него такой свирепый взгляд, что Локша смутился еще больше и забормотал сущую нелепость:
— Любим, а не… На Любку он и не похож вовсе!
Я изо всех сил пнула парня под столом. Хоть бы заткнулся. А он вместо этого решил возмутиться:
— Ты чего лягаешься?
— Дурень тупоголовый!
— Замолчите оба, — зарычал Кийс.
На хозяйку смотреть совсем не хотелось, но я все-таки взглянула. В ее глазах сверкали искры смеха. Не догадаться было трудно.
По дороге к комнатам Кийс ворчал:
— Любка, тебя не оправдывает даже твой младенческий возраст. Нужно уметь держать себя в руках. А уж ты, Локша… Уверен, Настасья Вахромеевна все поняла. Говорят, она столь же умна, сколь и красива.
Нравоучения не любит никто, а в последних словах кота мне послышался явный намек на мою персону.
— Скажи уж прямо, Кийс, что у меня нет ни того, ни другого.
Оборотень вздохнул:
— Есть. Но думать все-таки надо. А потом уже говорить и делать.
Локша тут же бросился на мою защиту:
— Любка очень красивая!
Вот вопрос о моей красоте лучше замять. Красивой я себя точно не считала. Раньше надеялась, что умная, без этого Карл Карлович в ученицы бы не взял. Но теперь и с этим можно поспорить.
Войдя в свою комнату, я, не раздеваясь, рухнула на кровать. Голова шла кругом. Как всегда перед сном, постаралась вызвать образ Феди. Обычно я представляла его очень ярко, но сегодня ничего не выходило. Я даже испугалась: неужели стала его забывать? Или еще хуже — не случилось ли с ним чего? Лежала и ворочалась с боку на бок. Мысли одна хуже другой лезли в голову. Захотелось с кем-нибудь поговорить. Отправилась к парням и постучала в дверь. Тишина. Постучала еще раз. Или крепко спят, или…
