— Чтоб им, этим лопатобородым, пусто было!
Понял, не любят. Ну логично: горы рядом, гномы тоже. Дань небось гребут лопатой и за проживание, и за провоз товаров со стороны моря на материк.
— Давай, бард! Пой!
Угу. А как? Прямо здесь что-то сочинить вряд ли смогу. Сощурившись, оглядываю толпу горожан, собравшуюся у старого облупившегося фонтана. Кто-то улыбается, кто-то что-то кричит. Одни смеются, другие разыскивают украденные кошельки, щурятся от пронизывающего ущелье ветра. И среди всей этой толпы то и дело мелькают растрепанные шевелюры уличной ребятни.
— Хорошо!
Все тут же стихают. Покачиваюсь на пятках, наблюдая, как Федя терроризирует толстую даму, требуя денег. Та пытается отбиться, но острые зубы и тихое рычание гоблина способны напугать и бывалых вояк. О, медяк. Но Федя недоволен. Спрашивает: неужели не понравилось? Дают еще два медяка. Федя отстает.
— Я спою вам. Но не о гномах, а о том, что ценю больше всего в этом мире. О красоте.
На меня смотрят как-то странно. Но вроде сильно не шумят. Вот он, мой шанс! Я им докажу, что природа — наше богатство. Они ведь не темные эльфы, так что должны оценить красоту полей и рек, рассвета и заката, гор и холмов… Так, я немного волнуюсь, но в принципе готов. Приступаем.
Дальше мне продолжить не дают. Зато дают в глаз тухлым помидором. Я прямо поражаюсь: вокруг ни одной лавки с овощами. Или все горожане носят в авоськах тухлые овощи специально для таких вот случаев? Сжимаю зубы и упрямо пою дальше:
Меткий бросок огурца сбивает меня в фонтан. Пока вылезаю — слушатели разбегаются от озверевшего гоблина, который понимает, что больше денежек ему не дадут.
— Давай руку.
Сижу, обтекаю. Вокруг плавает всякий мусор. Смотрю на Аида:
— Все было настолько плохо?
Меня рывком вытаскивают из воды и отходят назад, наблюдая, как я выжимаю рубашку.
— Ну не то чтобы очень. Но лютиками ты их убил.
— Вот ведь… это первая песня, которую я сочинил и исполнил перед темными эльфами.
— И как же ты выжил?! — Бровь Аида поднимается вверх.
— Мне хотели вырезать язык и сломать пальцы. Я ведь еще себе на гитаре аккомпанировал. Но отец вступился.
— Считай, тебе крупно повезло.
— Да как сказать. Он мне тогда заявил, что в следующий раз, если услышит непонятные звуки из моей спальни, придет и сам все пальцы переломает, а заодно и уши оторвет.
— Ясно.
— Н-да. А потом меня решили женить. Ну и я сбежал.
— Сочувствую.
— А вот вы, светлые, женитесь только по любви? Или тебе тоже невесту выбирают?
Неспешно идем по городу, приглядываем таверну. Гоблин прыгает рядом, прижимая к груди сапог с деньгами, — он сейчас абсолютно счастливый.
— У нас эльфа сама выбирает себе мужа. А каждый эльф счастлив жениться на светлой деве, — отвечает Аид.
— То есть права голоса вы не имеете. Смотри-ка, прямо как мы.
Аид качает головой:
— Ты не понимаешь. Эльфийки, они… они…
— Избалованные самовлюбленные эгоистки, запертые в светлом лесу ради воспроизводства потомства. Я в курсе.
— Знаешь, когда-нибудь я тебя убью.
— Попробуй.
— Прирежу во сне. Апчхи! А еще лучше натравлю Федю.
Меня пробирает дрожь.
— Ясно, понял. Ваши эльфочки — ангелы, спустившиеся в наш грешный мир. Кто я такой, чтобы о них судить. Наверняка один взгляд перворожденной заставляет сердце и другие части тела мужчин трепетать от наслаждения.
Мне дают в ухо и оставляют в гордом одиночестве.
Сижу на мостовой, хмуро смотрю Аиду вслед и грожу кулаком. Тоже мне, простых шуток не понимает! Не понял, вы куда это собрались? А я?!
Мы находим, где переночевать! Так как денег у нас немного, мы останавливаемся в ночлежке. Это такое помещение, расположенное ниже уровня земли, без окон и с очень спертым воздухом. Там навалены старые матрацы и все спят чуть ли не друг на друге. Передвигаться по такому помещению можно только очень осторожно, постоянно рискуя отдавить кому-нибудь что-нибудь ценное.
— Так, ладно. Сколько с нас за ночь?
— Три медяка с рыла. — Грязный вонючий тролль усиленно ковыряет в носу и спокойно ожидает нашего ответа.
— А не жирно будет?
— Не хочешь — вали, ищи, где дешевле.
Рычу, сжимаю в руке рукоять ножа. Эльф в это время пытается вытащить из сапога деньги. У него трудности. Федя наотрез отказывается расставаться даже с одной монеткой, гоблин искренне уверен, что это он сам все заработал.
— Федя, нам надо оплатить ночлег.
— Феде здесь не нравится!
— На улице спать еще хуже. Там дождь и холодный ветер!
— Федя богатый, Федя будет спать на кровати во дворце!
— Тут нет дворца.
— Тогда в самой красивой комнате! — Гоблин хмурится.
— Но так у нас быстро кончатся деньги.
— Федя еще заработает. Фтор будет орать, а Федя собирать. — И в меня тыкают пальцем.
Чего я буду делать? Отворачиваюсь от тролля, пронзаю гоблина убийственным взглядом. Мне
