В холле здания общественных собраний, предчувствуя неминуемый триумф, я скинула плащ и предстала во всем блеске бального великолепия. Видимо, великолепие было и впрямь ослепительным, поскольку все взоры моментально обратились на меня. Даже оба моих брата, вовсе не склонные восторгаться красотой сестры, обменялись странными взглядами.
Чем отличаются городские балы от королевских, так это тем, что на них приходят главным образом для того, чтобы потанцевать, поесть, поиграть в карты и посплетничать, а не для того, чтобы соревноваться в подхалимстве, остроте языка и вычурности туалета. Судя по тому шепоту, который сопровождал мое появление в бальной зале, танцевать мне придется много.
Я выпрямила спину, гордо подняла голову и приготовилась наслаждаться сегодняшним вечером.
— Николетта, ты что, с ума сошла?! — Цепкие тонкие руки схватили меня чуть повыше локтя и, испортив миг триумфа, утащили за ближайшую колонну. Я оказалась лицом к лицу с испуганной Алисией. — О чем ты только думала? Откуда это платье?
— От королевской портнихи. — Я удивленно оглядела себя, затем подругу, которая казалась не в пример более одетой, и хлопнула себя по лбу: — О боги!
Дело в том, что столичная мода приходила в Кладезь с запозданием на два-три года, причем в таком урезанном виде, что я сказала бы, что она не приходила, а доползала на последнем издыхании. И зачастую издыхала-таки на пороге какой-нибудь престарелой блюстительницы нравов. Потому что не было в Кладезе силы более страшной и неумолимой, чем общественное мнение.
За колонну заглянули обеспокоенные Ивар и Лас. Я махнула им рукой, чтобы шли пока без меня.
— Представляешь, разговоры о том, в каком виде ты появилась, начались в зале за пять минут до твоего появления! — Алисия обошла меня вокруг и, несмотря на явную тщетность своих усилий, попыталась подтянуть повыше лиф моего платья.
— Это успех, — кисло сказала я.
— Подожди, я сейчас что-нибудь придумаю и вернусь. — Подруга наконец сдалась, но, едва она отступила на шаг, в просвете между колонной и стеной появилась прямая фигура леди Рады.
— Настоящая леди всегда одета в соответствии со временем и местом. — Закаленная аристократка сразу припечатала меня к колонне не только словом, но и своей напористой фигурой, — никогда не забывайте об этом!
Я машинально сделала реверанс. Широта души этой дамы и готовность высказывать свое мнение в самый неподходящий момент были поистине неоценимы.
Леди Рада решительным жестом сняла с себя тяжелую бордовую шаль и накинула мне на плечи:
— Идите за мной.
Я бросила на Алисию взгляд, умоляющий о помощи, и поплелась вслед за своей властной покровительницей. Многообещающий вечер постепенно превращался в кошмарный сон. От шали пахло каким-то лавандовым средством против моли, к тому же ее бордовый цвет стал жутким дополнением к нежно-голубому платью. Леди Рада уселась в самом дальнем конце зала и усадила меня рядом — казалось невозможным найти место, более далекое от цивилизации, в этом помещении.
— Голубушка, завяжите шаль потуже… не перестарайтесь, она дорогая, сабакская. Не сутультесь. И не надо так пристально смотреть на танцующих — может сложиться впечатление, что вы страдаете из-за отсутствия кавалера.
Родная маменька за всю жизнь не занималась моим воспитанием столько, сколько леди Рада за последние полчаса. Она даже не поленилась встать и собственноручно перевязать на мне злосчастную шаль, причем сделала это дама с таким усердием, что я оказалась на волосок от того, чтобы стать жертвой удушения. Впрочем, благодетельница была довольна и со свойственным ей тактом заявила, что теперь я стала похожа на благородную даму.
Оставалось только зевать и перебирать варианты побега: даже если у кого-то и могло теперь проснуться желание со мной потанцевать, то, думаю, его напрочь отбил бы чопорный вид моей экзекуторши. Алисия тоже трусила подойти, а больше спасти меня было некому. На братьев надеяться не стоило: Ивар уже наверняка донимал церковника, а Лас невозмутимо подпирал какую-нибудь стену.
Проводить целый вечер в качестве декоративного украшения моей соседки как-то не хотелось. Предстояло выкручиваться самой:
— Леди Рада, могу я осведомиться, какая причина сегодня лишила нас общества вашего сына?
Вопрос был задан в надлежащей форме, и моя собеседница осталась довольна:
— Лорд Гордий изволил чихнуть перед самым нашим выходом, и моя материнская интуиция подсказала, что лучше ему остаться дома. Но не волнуйтесь, вам еще представится шанс с ним встретиться.
— Позвольте поинтересоваться, сколько лет вашему сыну? Надеюсь, это не слишком бестактно? — Вопрос мог быть истолкован превратно, но удержаться оказалось невозможно.
— В этом году ему сравняется тридцать. Прощаю ваше любопытство, голубушка, — леди Рада с треском раскрыла веер, — и разрешаю немного помечтать. Только такая мать, как я, глядя на хрупкое здоровье своего ребенка, может смириться с тем, что крепкое сложение невестки гораздо важнее титулов и приданого.
— Вы рассуждаете как конезаводчик, — не удержалась я.
— Милая моя, разве вы никогда не слышали выражения «дворянская порода»?
Нет-нет, отсюда точно пора было спасаться бегством.
— Принести вам пунша? — Я решительно встала.
— Вы что, там же алкоголь!
— Может, пирожное?
— Милочка, половина людей в моем возрасте умирают из-за несоблюдения диеты. Вот и доктор подтвердит.
К нам с легким поклоном приблизился сэр Мэверин, правда, уже не в своем черном врачебном сюртуке, а в светском камзоле, что только прибавило ему обаяния.
— Какой прекрасный вечер, не правда ли?
Пока леди Рада отвечала, что количество приглашенных могло бы быть и поменьше, а перерывы между танцами и побольше, я за ее спиной одними губами произнесла:
— Спасите, — и молитвенно сложила руки.
— Леди Николетта, с вами хотел поговорить отец Оврамий. — Доктор прекрасно меня понял и пришел на выручку.
— Тогда я вынуждена буду покинуть вас на несколько минут.
Обрадованная появившейся возможностью улизнуть, я на такой скорости полетела от леди Рады, что даже не заметила, как зацепилась ее шалью за пуговицу на сюртуке какого-то господина. По совету и не без деятельного участия владетельницы шаль была завязана так крепко, что морским узлам с ней не тягаться — поэтому меня развернуло, и я больно уткнулась носом в грудь несчастного человека.
Было непростительной беспечностью с моей стороны забыть, что все без исключения вязаные шали еще на спицах мастериц-вязальщиц снабжаются способностью цепляться за любой предмет. И если вы счастливая обладательница сего нитяного изделия, а в вашем доме есть тонкие дверные ручки, торчащие гвозди и острые косяки, то будьте уверены — они ваши. Как оказалось, это незыблемое правило распространялось также на пуговицы мужских сюртуков.
М-да, неприятно получилось! Кажется, привлечь большего внимания к собственной персоне сегодня уже было невозможно. Я потерла пальцами нос и подняла глаза на свою жертву. Жертва глядела в ответ отнюдь не жертвенным взглядом: мужчина с резкими чертами лица и неприятным прищуром уставился на меня так, словно хотел раздавить на месте. Что-то подсказывало, что милым кокетством и сетованием на зловредные свойства всех шалей здесь не отделаешься — придется извиняться всерьез.
— Не тратьте времени на извинения, — сухо заявил господин. — Я понимаю, почему вы так спешили. Но чем быстрее вы меня освободите, тем лучше будет для нас обоих.
Мне определенно импонировала его деловитость, особенно в свете того, что леди Рада, увидев происшедшее, уже поднималась со стула, а предупредительный доктор, судя по всему, пытался ее успокоить.
Шаль, как назло, вцепилась в пуговицу намертво, и все мои попытки освободиться так и не привели к
