встаёт с постели…
– Молодец, а?! Каков орёл! – восторженно подпрыгнул царь, в порыве гордости за отчизну кружа по кабинету смущённую царицу. – Э-э… стоп. А немцы-то, немцы чем ему не угодили?
– Ваше величество, посланник канцлера тоже был приглашён в числе гостей французского посла, но прибыл с опозданием. И, к всеобщему огорчению, не разобравшись в ситуации, решил сделать атаману тактичное замечание. Но почему-то шпагой… И его телохранители тоже. А у атамана под рукой был стол, ну и…
– И? – ещё раз спросили все, хотя ответ в целом уже знали.
– В общем, после короткой баталии, завершившейся полной победой русского оружия, он приказал им всем раздеться до исподнего и, игнорируя интимные надежды французов, вытолкал всех участников посиделок на улицу. Последнее послужило причиной серьёзного расстройства здоровья у немецкого посланника, который, перед тем как выйти, упирался и почему-то два раза бился лбом о дверной косяк. Вышел через стену спиной вперёд, но кто ж ему виноват?
– Какой конфуз, Александер! Что же теперь делать?
– А ничего, милая! В Сибирь его отправлю, смутьяна, будет мне каторжан строевой подготовке учить! Подготовьте немедля все необходимые бумаги, я сей же час подпишу.
– Слушаюсь, – грустно вздохнул генерал.
Адъютант голову опустил, да и у матушки царицы тоже сердце не каменное…
– Александер, свет мой, не есть ли это очень сурово? В конце концов, атаман лишь вступился за честь дамы. А это очень благородный поступок!
– Прошу тебя, Натали! Этот рыцарь из Ламанчи мне по дипломатии дел навертел на два года вперёд. Так вот пусть в Сибири голову поостудит…
– Разрешите обратиться? – подал голос адъютант, щёлкнув шпорами.
– Да говори, что там у тебя?
– Государь, получено тайное донесение: к нашим границам движется отборный отряд войск басурманского султана Халила.
Переглянулись царь с царицей. Это известие поважнее какой-то там кабацкой драки будет.
– Вот те раз! А этому-то что неймётся?
– По нашим разведданным султан Халил решил набрать себе новый гарем из наших русских девушек. Под угрозой находятся несколько приграничных казачьих станиц и город Астрахань, южный форпост Российской империи.
– Так в чём, собственно, дело? Срочно мобилизуйте казаков, разработайте план манёвров, а их атаман пусть… хм…
– Всё правильно, солнце моё, – нежно прильнула к груди мужа государыня. – Раз атаман уже постоял за девичью честь, то пусть он и продолжать стоять в том же духе!
– Истинно так, матушка! – воспрянул генерал. – Какая, к лешему, Сибирь? Он же вам любую каторгу своим поведением испортит. Пущай уж, как говорится, искупит вину на поле боя!
– Ваше величество, – продолжил дожимать адъютант, – до басурманской границы нашим регулярным частям не менее двух недель ходу. Атаман же верхом доскачет меньше чем за сутки! Да и местность он знает прекрасно, сам родом оттуда. Позвольте ему отличиться!
– Александер, ну же…
– Да что вы на меня все накинулись? Можно подумать, я один против?! – махнул рукой царь. – И что за беда, потом на гауптвахте досидит! А сейчас пусть прямыми служебными обязанностями займётся. А послам скажите, что если я за каждого француза с немцем по атаману сажать начну, так завтра границу охранять некому будет. Исполняйте! Все свободны!
– Рады стараться, ваше величество! – радостно гаркнули генерал с адъютантом, пожимая друг другу руки.
Государыня, поцеловав супруга в щёку, тоже собралась к выходу:
– Я пора идти, дорогой. Не задерживайся долго…
– Хорошо, хорошо, родная… Я скоро.
Когда все вышли, оставшийся в одиночестве император походил взад-вперёд по кабинету, паркетным полом похрустел, в окошко глянул задумчиво, бумаги на столе поворошил, а потом и говорит вслух:
– Девять иноземцев и один казак… Вот тебе и под дых дышлом! Хм, а ведь это… Один против девятерых! Один – девятерых! Адъютант! Ко мне!
– Да, ваше величество. – В дверях мгновенно возник адъютант, словно бы и не уходил никуда.
– А глянь-ка, любезнейший, не завалялась ли где у нас подарочная шашка?
– Разумеется, государь!
– И чтоб как следует, в золоте, Златоустовского заводу, с печатями, со всеми прибамбасами!
– Будет исполнено! – Адъютант заторопился исполнять приказ, а царь неспешно налил себе стопочку вишнёвой, для лучшего пищеварения, гордо посмотрел на большущую карту мира на стене кабинета и улыбнулся:
– Один – девятерых, и всех в полный драбадан! Вот ведь не хвост собачий, а сын казачий!
Ну, покуда он наливочкой балуется, нас сказка другой дорогой ведёт, через весь дворец, мимо Сенатской площади, на старую гауптвахту…
Скромное такое зданьице, одноэтажное, коричневого цвету. Рядышком будка часовая стоит, а в ней солдатик ружьишко со штыком обнимает, спит на посту, скотина! Хотя, по совести говоря, чего ж не спать- то? Кого тут охранять особенно, офицериков пьяненьких? Так они отоспятся, рубль серебряный охране за уют заплатят и на свободу с чистой совестью!
Вот разве атаман казачий в который раз залетает, но и он себя ведёт прилично. Денег на откуп не имеет, честно улицу пятнадцать суток метёт, никакой работой не гнушается, сидит себе до окончания судебного приговора, в ус не дует. Оно понятно, что в военное время его только на театре боевых действий и видно, но ить и война не на каждый день. Приходится порой в стольном Санкт-Петербурге, при царской свите, орденами погреметь, положение обязывает…
А в этот раз и положенного срока отсидеть не получилось. Пришёл приказ с Дворцовой площади, подарок императорский и высочайшее повеление выдвигаться на границу южных рубежей отчизны для защиты города Астрахани от диких орд бесчинного басурманского султана.
Ну кто ж с прямыми служебными обязанностями спорить станет? Тем паче что подзадержался атаман в столице, пора и до дому до хаты…
– Ты что ж, Василь Дмитрич, покидаешь нас?
– Пора, долг зовёт, – вздохнул бывший узник, садясь на подведённого молодым денщиком коня.
– Храни тебя Господь, – отдал поклон солдатик у будки. – Ты заходи, ежели что…
– Нет уж, – прокашлялся атаман, головой качая, – уж лучше вы к нам. Казаку от столицы подальше и дышится вольнее…
– Ух ты шашка какая, – удивился денщик, когда он и атаман тронули поводья. – Золотая, поди? А дали- то за что?
– За вклад в международную политику.
Дал атаман коню шпоры под бока и вперёд помчался.
– Милейшей души человек, – пустил скупую слезу солдат в будке. – Скучно без него будет.
– Ничего, вернётся, – улыбнулся казачок. – Атаман сюда завсегда возвращается…
И следом за начальством во весь опор дунул. Так и полетели они вдвоём верхами через Сенатскую площадь да по набережной, а там и Невским проспектом отметились – давай Бог коням крылья по пути на астраханскую землю!
Красив Санкт-Петербург, величественны его храмы, роскошны дворцы, прекрасны улицы, а только нет и не будет в нём жаркого южного солнца, открытых сердец казачьих, задушевных песен, широкой степи да возвеличенной у простого люда матушки-Волги. Кто к вольному ветру привык, того в коробке каменной не запрёшь. Кто родину грудью защищает, тот по императорским залам паркет не трёт. Кому честь дороже жизни, не будет за сто вёрст под троном прятаться, когда враг жестокий на пороге…
Помогай им Господь вовремя успеть, а мы взором мысленным расстояния преодолеем да сами вперёд их в станицу Атаманскую пожалуем. Хорошо в конце августа в Астрахани. Жары уж нет, но
