почти невозможно добиться толковых ответов! Много слов, но лишь одни эмоции, да все на повышенных тонах! Вроде драка, только говорил он второпях, никаких подробностей не сообщил. А потом вскрикнул как-то странно. Ну словно вообще убегал от микрофона. Паникер хренов!
— Короче, разберемся! — мрачно пообещал Дино Чикарелли. — Все разрулим быстро и качественно, ибо ехать туда полторы минуты…
Патрульный мобиль с бортовым номером «семнадцать — двадцать два» выбрался на другую улицу, прибавил скорость, оглашая воем окрестности. Чикарелли крутанул баранку на перекрестке, выскочил на вторую линию, точно к бару «Дупло косого дятла», да тут же ударил ногой по педали тормоза — так что оба полицейских чуть не вылетели через лобовое стекло.
— Вот мать!.. — пораженно выдохнул Йенсен. — Мать…
А его товарищ просто сидел за баранкой открыв рот, не произнося ни звука. То, что они увидели, не укладывалось в головах — это было за пределами разумного. Вообще за пределами понимания.
На второй линии бесновалось некое живое существо. Огромное живое существо, состоявшее из черных точек-муравьев, которые сбились в исполинский комок и непрерывно копошились.
Никакой дракой тут не пахло, видимо, потому, что одна из сторон одержала верх в потасовке. В свете мощных галогеновых фар были отлично видны тела тех, кто имел несчастье в роковую ночь оказаться внутри «Дупла» или возле него. Некоторые из поверженных еще шевелились, даже пытались уползти подальше в сторону — во тьму, но их настигали люди, вооруженные цепями и железными дубинами. Один несчастный громко закричал, прикрывая голову руками, но трое молодчиков принялись сильными ударами ломать ему кости, а потом бетонной урной раздробили черепную коробку.
Основная масса погромщиков была занята другим — причем настолько плотно, что даже не обратила внимания на мигалки патрульного экипажа «семнадцать — двадцать два».
— Господи… — вполголоса пробормотал Йенсен, пытаясь дрожащими пальцами нащупать переговорник.
А толпа радостно взревела. В свете фар было отчетливо видно, как человек в форме полицейского взлетел над бунтарями. Он отчаянно извивался, дрыгал ногами, силясь высвободить и руки, связанные за спиной, и голову, всунутую в петлю.
Так он дергался совсем недолго — обмяк и повис на веревке безвольным неподвижным кулем. Только вниз побежала тоненькая струйка жидкости.
— Челидзе… — отметил Дино Чикарелли. Отметил скорее для самого себя, чисто машинально, потому что все было понятно без слов.
— Центр!!! — истошно завопил Клаус Йенсен, лапая свободной рукой кобуру и пытаясь вытащить пистолет. — Центр!!! Срочно!!! Общая тревога!!! Вторая линия у рабочего квартала! Бар «Дупло косого дятла»! Все сю…
Мобиль ткнулся задом во что-то тяжелое, причем так, что челюсть Клауса захлопнулась без ведома ее обладателя. Сержант Чикарелли пытался сдать назад: нарастить дистанцию между бунтовщиками и патрульной машиной, да только ничего не вышло. Мобиль уперся задними колесами и бампером в преграду, которая невесть откуда возникла на дороге.
— Центр!!! — диким голосом завопил Йенсен, сжимая переговорник так, словно через него можно было выскользнуть из ловушки, прямо по проводам отправиться в полицейский участок, к своим. — Центр! На помощь! На помощь!!! Нападение на патрульный экипаж!!!
А больше Клаус не смог произнести ни слова. Дино Чикарелли бросил рычаги управления. Выхватывая пистолет, успел заметить: горло напарнику перерезал какой-то верзила, через правую щеку которого тянулся огромный шрам. Вторым движением — уже красным от крови десантным ножом — чужак ударил по приборной панели, выводя из строя аппарат связи. Сержант не стал ожидать продолжения — отшатнулся подальше от убийцы, дважды выстрелил в мерзкую рожу со шрамом, которая в доли секунды исчезла из окна мобиля.
Одновременно с тем сеткой трещин покрылось лобовое стекло патрульной машины, кто-то дернул дверцу со стороны водителя. Чикарелли от неожиданности потерял равновесие, выпал наружу. Он-то был уверен, что створка заблокирована, именно потому прислонился к ней спиной, готовясь вести огонь в противоположном направлении, через приоткрытое стекло со стороны мертвого Йенсена.
«Как же?!» — успел подумать сержант, углядев взлетавшую над головой дубину. Он еще успел заметить: корпус машины проткнула огненная игла лазера, и это был ответ на вопрос «как?». Очень просто. Оказывается, в руках у бунтовщиков находились не только ножи или дубинки, некоторые из головорезов имели лазеры. А те, как известно, легко режут металл.
Удара по голове не последовало.
— Отбивную! — завопил кто-то. — Жареную отбивную из копа!!!
Сержант вновь увидел перед собой человека с огромным шрамом, только теперь здоровенный чужак зажимал рану на виске ладонью, и кровью была залита вся левая половина лица. «Зацепил, но вскользь», — была последняя связная мысль Чикарелли.
Дино бросили на капот патрульного мобиля, принялись избивать тяжелыми дубинами — по ногам, по спине. Ломали кости. Боль была чудовищной, сержант ненадолго отключился, а когда пришел в себя, вдруг понял: бить перестали. Теперь зачем-то поливали и его самого, и машину «семнадцать — двадцать два» странной вонючей жидкостью.
— Перебьем вихов! Перебьем вихов! Долой тиранию! Долой жадную метрополию! — орал кто-то.
Чикарелли слышал надрывно-истеричный голос, но не мог разглядеть подонка, выкрикивавшего провокационные лозунги. Сержанту вообще было не до политики.
— Смерть вихам! — недобрым гулом ответила толпа.
И провокатор тут же заверещал:
— Хватить ждать правды! Найдем ее сами! Убьем вихов! Всех, как этого!
Дино разлепил губы, хрипло застонал. Боль в ногах вдруг усилилась, стала невозможной, невыносимой.
— Горит! Горит! — восторженно завопил кто-то, показалось, над самым ухом.
Сержант с трудом приоткрыл дрожавшие веки. Первое, что увидел, — скалящееся в ухмылке лицо со шрамом, а второе — языки пламени над патрульным мобилем. Над капотом машины, на которой он лежал.
А боль в ногах ожила, поползла вверх, полоснула по животу, по груди. Дино закричал, попытался двинуться с места, зацепиться пальцами за обжигающий металл, сползти вниз или в сторону с горевшего полицейского экипажа. Внутри машины уже полыхало тело Клауса Йенсена — Чикарелли видел факел через полуразбитое стекло, но помочь напарнику ничем не мог.
Он и себя-то не мог спасти, оттого что враги все заранее четко продумали. Именно потому и сломали кости рук и ног, лишив полицейского возможности двигаться.
— Отбивное жаркое! — вопили убийцы, перемещавшиеся вокруг мобиля в каком-то причудливом танце. — Отбивное! Жаркое!
Сержанту Чикарелли, оравшему громче, чем вся толпа, плясавшие тени казались ожившими призраками ада. Будь он в здравом уме — подумал бы, что так должны выглядеть черти, жарящие грешников на сковородке. Да только думать сержант уже не мог — голосил что есть мочи, пока не потерял рассудок и сознание от боли.
Где-то вдалеке раздавался вой патрульных машин, спешивших на выручку попавшим в беду товарищам. Сонные кварталы озарялись красно-синими огнями мигалок, но ни один из полицейских, рискнувших приблизиться к «Дуплу», этого уже не слышал и не видел. Слышали повстанцы, плохо сознававшие,
— К заводам! — призывали новоявленные главари мятежников. — Возьмем оружие! Отомстим вихам за годы унижений! За насилие над нами! За беспредел! Хватит ждать правды! Добудем ее сами!
Патрульные машины еще охватывали в кольцо «Дупло косого дятла», тщетно вызывая экипажи «семнадцать — двадцать один» и «семнадцать — двадцать два», Челидзе и Чикарелли, а мятежники уже сломали ворота, на удивление легко расправились с вооруженной охраной завода по производству лазеров.
