Он чуть наклонился вперед, прижался губами к маленькому ушку Клаудии, затем поцеловал ее в шею. Еще и еще раз. Ладони его вновь дрогнули, ласково скользнули по бедрам девушки чуть вверх, потом вниз, нежно пробираясь между ног.
— Это и есть «еще одна притча»? — с усмешкой поинтересовалась Клаудиа. — Пожалуй, что-то такое я уже слышала. Возможно, не столь мастерски рассказанное, но…
— Прости. — Фон Ниддл нежно поцеловал пульсирующую на ее шее жилку. — Я тоже выпил маврозийского рома из твоего бокала. Одна и та же жидкость бежит по нашим венам, заставляя терять голову.
— И все же притча?.. — поймав его руки и крепко сжав их, напомнила Клаудиа.
— Один мудрый философ собрал учеников, — начал рассказ фон Ниддл, — собрал, чтобы преподать им урок о жизни. Он взял прозрачную банку и наполнил ее довольно крупными камнями. Наполнил доверху, даже потряс, потом добавил еще несколько штук.
«Полна ли банка?» — спросил философ у своих учеников, когда убедился, что больше ни один камень туда не влезет. «Конечно!» — без колебаний ответили те, кто следил за его манипуляциями. Тогда учитель взял пакет сушеного гороха, высыпал сверху и долго тряс, чтобы горошины заняли пустоты между более крупными по размерам камнями.
«Полна ли теперь банка?» — во второй раз спросил он. «О да, учитель! Теперь она, без сомнения, полна!» Тогда философ высыпал в банку пригоршню песка, еще одну, за ней еще, еще. Он сыпал и сыпал, а песок все проникал в пустоты, оставшиеся между камнями и горошинами.
«Ну, полна ли банка?» — с усмешкой поинтересовался философ у своих учеников. «Кажется, да, — после долгих раздумий ответили те. — Скорее всего, туда уже ничего не поместится…» И тогда учитель вытащил из пакета две алюминиевые банки пива, вскрыл их и вылил в емкость, чтобы песок пропитался влагой.
Лишь когда пиво полностью исчезло в стеклянной банке, философ посмотрел на учеников. «Банка — это ваша жизнь, — сказал он. — Камни — самое важное, что есть в вашем бытии. Это здоровье, друзья, принципы, чуть позднее — семья и дети. В общем, все, без чего жизнь перестает быть полной, осмысленной. А горох — то, что стало важным лично для вас. Работа, увлечения, путешествия, какие-то встречи и расставания, картины из прошлого — все, что придает жизни оттенки и краски. Ну а песок — прочие мелочи, важные и неважные, зачастую — просто глупые, не понятные никому, кроме вас лично. Так вот, если сразу наполнить банку песком — в ней не останется места для камней или гороха. А если наполнить горохом — не найдется возможности положить камни. Мудрый человек сразу поймет, о чем я хотел сказать: не стоит тратить жизнь и свою энергию на какие-то мелочи, не оставляя места для важнейших вещей. Определите, что является камнями в вашей жизни, — говорил философ, — наполняйте сосуд жизни в первую очередь ими. Никогда не забывайте про семью и детей, встречайтесь с друзьями, близкими людьми. Только потом, во вторую очередь, думайте о работе или увлечениях. Ну а песок… песок… он всегда заполнит любые пустоты, большие и маленькие, которые останутся в сосуде».
«Но, учитель! А к чему же тогда пиво, которое было вылито в банку в последнюю очередь?!» — спросили ученики.
«Хорошо, что вспомнили об этом, — с улыбкой ответил философ. — Я просто хотел намекнуть: в жизни, как бы она ни была занята и перегружена делами, событиями, всегда останется место для пары банок хорошего пива…»
Клаудиа звонко рассмеялась, прижалась спиной к фон Ниддлу.
— Отлично, Сатур! — похвалила она. — Вот теперь ты меня действительно развеселил! Спасибо!
— Милая Клаудиа. — Барон нежно подхватил узкую ладошку в черной перчатке, прижал к губам. — У этой истории двойная мораль. Я далек от мысли предлагать даме из высшего света баночное пиво. Думаю, его надо заменить вином. Хорошим легким вином! Уверен, несмотря на все события прошедшего вечера, мы найдем возможность выпить еще по бокалу отличного вина из моих личных запасов.
— Из личных запасов? — Клаудиа повернулась лицом к барону, оперлась руками на перила балкона. Грудь девушки красиво очертилась под тонким платьем. — Ты сказал, из личных запасов, Сатур? Это приглашение в гости?
— Ненавязчивое, — кивнул он, — только если захочешь. Выбор за дамой. Мы могли бы прогуляться по ночному городу, любуясь звездами, а потом выпить по бокалу вина. То было бы прекрасное завершение необычной ночи.
— Я принимаю приглашение, Сатур! — Клаудиа церемонно подала ему руку, ее пальцы чуть заметно дрогнули, когда коснулись ладони мужчины. — Давай уйдем отсюда, в зале стало немного душно и… и скучно!
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. А потом барон обнял Клаудию Монро за плечи, увлекая на темные улицы, над которыми сияли яркие огоньки далеких звезд.
— Даже не знаю, Сатур, что мне понравилось больше: прогулка по ночному городу, под звездами, или прекрасное вино из твоих личных запасов… — призналась Клаудиа, когда они, оставив пустые бокалы на столике, неспешно кружились по гостиной.
Фон Ниддл выбрал совсем медленную мелодию, струящуюся с потолка через искусно замаскированные динамики. Теперь, когда позади осталась значительная часть ночи, и женщина и мужчина испытывали легкую усталость, им не хотелось чего-то резкого, динамичного.
Мелодия, растворившаяся в воздухе, позволяла двигаться неторопливо, прижимаясь друг к другу. Сейчас вокруг не было любопытных или завистливых глаз, и Сатур, не стесняясь, притягивал девушку к себе. Двигался лениво, будто полусонный кот, обнимая партнершу уже не за талию — его руки скользнули ниже, на бедра и чуть назад, лаская Клаудию.
— Зато я точно знаю, что мне нравится больше всего этой ночью, — прошептал он ей на ухо.
— Правда? — Клаудиа, чутко улавливавшая все движения партнера, следовавшая в его ритме, на миг приоткрыла глаза, посмотрела на фон Ниддла: — И что же это?
— Ты. — Он поцеловал дрогнувшие алые губы.
— Значит, я угадала… — Клаудиа довольно улыбнулась.
— Думаю, это было не очень трудно, — философски заметил барон, нежно проводя ладонью по голой спине партнерши. — Тем более я с самого начала не скрывал…
Он мог быть доволен собой. До рассвета оставалось еще несколько часов, а задача почти решена. Оставалось совсем немного, чтобы выиграть спор у князя Ольхонского.
— Я, наверное, старею, — вдруг сказала Клаудиа, обвивая его шею руками. — Раньше было по- другому, могла танцевать всю ночь, а теперь ноги устали.
— Ты не стареешь, а расцветаешь, в усталости виновата прогулка по ночному городу, — утешил ее фон Ниддл. — На таких каблуках, как у тебя, нелегко бродить по мостовым…
— Ноги и вправду болят, хотя мне очень понравилось гулять по спящим улицам, — призналась красавица. — Даже немного стыдно, не знаю, смогу ли подарить тебе еще один танец.
— Этого достаточно, — с усмешкой заверил фон Ниддл, — я натанцевался на год вперед. А теперь, Лу, разреши показать гостевые спальни в доме. Ты можешь выбрать любую из них — какая больше понравится.
— Я согласна на ту, что поближе сюда. — Клаудиа потерлась носом о щеку мужчины. — Согласна, не торгуясь.
Сатур понял: спиртное и усталость, превратившиеся в его союзников, доделали начатое им.
— Я донесу тебя. — Он легко подхватил черноволосую красотку, прежде чем та успела что-либо ответить. — Клянусь, это самый приятный груз, который мне доводилось поднимать на руки в своей жизни!
— Обманщик.
— Нет, Лу!
— Искусный льстец.
— Мм. Возможно.
— Похититель женских сердец!
— Протестую, Лу! Одного! Только одного!
