охотник может держать свою игрушку живой сколь угодно долго, не подпуская к ней смерть. Правда исцелить не сможет, так это ему и не нужно. Совсем не нужно.
Повинуясь его мысленному приказу, человек встал из-за своего укрытия и замер перед Адрином, глядя в никуда пустыми глазами.
Холод, сковавший его разум, надежно держал его во власти охотника.
Вор оказался прыщеватым юнцом лет шестнадцати, с грязными волосами, в неопрятной одежде. Адрин молча разглядывал свое приобретение, отмечая худобу и бледность, свойственные наркоману со стажем. А также нож со следами крови, выпавший из безвольной руки… Судя по запаху, кровь была человеческой и довольно свежей, три-четыре дня, не больше. Охотник остался доволен увиденным. Он предпочитал именно такой тип жертв. Жестоких, трусливых, беспринципных. Они держались дольше всех, прежде чем впадали в апатию и становились непригодными для питания. Прекрасный обед. Адрин медленно провел рукой по мокрым слипшимся волосам и решил, что ему необходима ванна, а еще стекольщик. Но если стекольщик мог подождать до утра, то ванна явно нет. Оставлять же замороженного человека посреди гостиной не следовало по многим причинам. Таким образом, у охотника оказался целый список дел на ближайшее время. Справедливо рассудив, что после устроенного на месте смерти Алексея представления, пища ему не понадобится еще довольно долго, Адрин мысленным толчком отправил человека в подвал, до лучших времен, а сам поплелся в ванную. Парень покорно зашаркал в нужном направлении, по-прежнему невидяще глядя перед собой. Удобство использованного охотником заклинания было в том, что обработанная им жертва частично сохраняла рассудок и могла выполнять простейшие команды, при этом и не помышляя о сопротивлении. Адрин припомнил, что когда-то изобрел его для нейтрализации одного особенно доставучего охотника за нечистью во времена инквизиции и только через несколько десятков лет понял, насколько удобно это заклинание действует на еду. Точнее не сам понял, Алексей надоумил. Боль стукнулась о ледяную стену в его сознании и отскочила, не преодолев преграды. Пока еще не время.
ГЛАВА 5
Яна спала. Спала и видела сон. Она точно знала, что спит, а еще совершенно точно знала, что все увиденное ею во сне когда-то происходило на самом деле. Происходило совсем недалеко от того места, где лежало ее скованное сном тело.
Поселение людей, пришедших в эти леса в незапамятные времена и построивших свои дома вокруг древнего храма, называлось Тарната.
Городок Тарна. Да и как еще его можно было назвать, если храм был посвящен богу войны Тарну, и люди, решившие жить рядом с ним, называли себя воинами все до единого. Так было. И жрецы бога-воина стали освящать союзы мужчины и женщины, провожать в последний путь умерших и приветствовать своими молитвами новое рождение, призывая к ребенку покровительство сурового бога. Так было. И из года в год молодые парни уходили в большой мир дорогой наемников, возвращаясь к родным очагам с добычей или пропадая где-то за горизонтом навсегда.
Все другие племена в древнем лесу жили охотой, редко выходя из непролазных чащоб, служивших им надежной защитой от врагов, и до смерти боялись воинственных соседей, которые, если бы им пришла в голову блажь завоевать другие деревни, справились бы с этим нехитрым делом за одну луну, даже не особенно и торопясь. Но почитатели Тарна никогда не пытались покорять соседей. Только когда кто-нибудь из лесовиков начинал доставлять им неудобство, молодые парни, еще не ходившие в большой мир, устраивали на провинившуюся деревню небольшой набег, обычно заканчивающийся незначительными разрушениями и одной двумя смертями идиотов, не успевших удрать и попавших разошедшимся молодцам под горячую руку. Опытные воины до таких вылазок не унижались.
Когда у старого Дорта, прославленного воина, не раз ходившего наемником в большой мир за лесом и всегда возвращавшегося с добычей, родилась дочь, в Тарнате устроили большой праздник. И древние жрецы стали решать, кому достанется дочь воина и сестра воинов, девочка, которую нарекли Хэлитана, лучница боевого лука, за родимое пятно в виде изогнутого лука на левом плече. Так издавна Тарн метил лучников, но редко случалось, чтобы этот знак доставался не мужчине.
Выбор жрецов обрадовал гордого отца. Мужем его дочери должен был стать Сатан. Мальчику сравнялось всего семь зим, но знающие наставники говорили, что из него со временем получится великий воин, который ничем не уступит своим предкам. А предки у маленького Сатана — как на подбор, есть, кем гордиться.
Время в чаще леса бежит незаметно. Годы не касаются величественных стволов и облетают стороной спрятавшихся под их сенью людей.
Казалось, вот только праздновали рождение Хэлитаны, а уже пришла пора отцу вести ее в храм и перед грозным Тарном отдавать в жены возмужавшему Сатану. Хорошую дочь воспитал Дорт. Девушка выросла красавицей и стала лучшей охотницей в Тарнате. Не было ни зверя, ни птицы, способных увернуться от ее метких стрел. А малый боевой топорик отца становился в ее руках грозным оружием, заставляя держаться подальше, не только девушек, но и парней. Сатан с нетерпением ждал дня, когда сможет назвать гордую красавицу своей. И готовился к нему. Он уже успел дважды вернуться из походов с богатой добычей. Но главное — в одной из битв для своей будущей жены он добыл боевой топорик из благородной металла, который ковали искусные кузнецы за морем. Достойный подарок. Сатан отнес оружие в храм, и жрецы начертали на твердом топорище древние руны, призвавшие на топорик и того, кто его держит, благословение Тарна.
В день, когда молодым назначено было идти в храм, благие знамения являлись людям одно за другим. Сначала прямо над домом невесты кружил орел, по уверениям жрецов, являющийся любимой птицей Тарна.
Потом Сатан, подъезжая к храму, встретил охотника с богатой добычей.
На небе не было даже самого маленького облачка, способного закрыть солнце во время церемонии и тем предречь молодоженам несчастливую жизнь. В священных гаданиях ни разу не выпал черный камень беды. Все предвещало только счастье и благополучие. Древние стены храма, сложенные из грубых, почти необработанных камней, казалось, светились в предвкушении праздника.
Верховный жрец, облаченный в белые, расшитые красными узорами одежды, встретил Сатана у порога. Это был высокий сильный старик, которого не согнули прожитые годы и огромная ответственность.
Голубые глаза под кустистыми бровями по-прежнему смотрели зорко и проницательно, заглядывая, казалось, в самую душу молодого воина.
Сатан почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок, но ничем не выдал своего волнения, прямо встретил взгляд древнего жреца. И старик, усмехнувшись в длинную бороду, посторонился, пропуская юношу в святилище. Настало время ему остаться наедине со своим богом.
Молодой воин решительно шагнул под сень храма и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. Храм всегда поражал его своей суровой красотой. Серые стены, без всяких украшений, устремлялись в высь в едином порыве с узкими стрельчатыми окнами, через которые в древнее строение проникал солнечный свет и ложился ровным полукругом на каменный алтарь под двумя скрещенными мечами. Вокруг алтаря стояло семнадцать железных курильниц, в которых медленно плакал прозрачными слезами драгоценный янтарь, умирая по воле пламени, разведенного в них жрецами. Все было готово к церемонии. Сатан подошел к возвышению, которое венчал каменный алтарь и опустился на одно колено, приветствуя своего бога. Тарн, покровитель воинов, не любил, когда перед его
