«Ждут, как я поступлю с оставшимися», — понял я.
Конечно, во мне тлела надежда, что у всех найдутся деньги для откупа, но теперь, когда нужно было повесить этих троих, у меня не поворачивался язык для приказа. Ведь тогда я стану убийцей. Сколько раз я слышал от мамы и папы, что убийство — это последнее дело и убийцы — вовсе не люди, а животные.
Я посмотрел на солдат, которые всё ещё не верили, что их могут повесить, посмотрел на мёртвых парней, которые совсем недавно были живы и веселы. Посмотрел на напряжённые лица деревенских, которые пылали праведным гневом к убийцам своих сыновей и насильникам своих дочерей.
Снова пришло твёрдое внутреннее убеждение, что если я отпущу этих без наказания, то в следующий раз вырежут всю деревню. Выхода не было, если я хочу, чтобы деревня и замок жили спокойно, придется применять такие меры, и не единожды.
Поманив пальцем старосту, я приказал ему:
— Несите верёвки.
Когда он бросился исполнять, я посмотрел на тех двоих, которых отпустил. Они так и стояли на пригорке, наблюдая за приготовлениями.
Трое связанных поняли, что я не шучу, только когда озлобленные деревенские потащили их к ближайшему дереву, через толстый сук которого были уже переброшены верёвки.
Солдаты кричали, умоляли их не убивать, обещали принести деньги, как только выберутся отсюда. У меня возникла было идея отпустить одного, чтобы он съездил за выкупом для остальных, но тогда, по прошествии времени, я точно не смогу отдать приказ об их повешении. Только сейчас, когда тела убитых парней ещё лежат на земле, а девки ревут, вытирая слёзы рукавами, я способен был на такое непростое решение.
Тела висящих солдат с вывалившимися языками и выпученными глазами долго ещё будут мне сниться в ночных кошмарах, но я был рад, что смог решиться тогда — это во многом упростило мою жизнь. Ведь первое решение всегда дается труднее, чем последующие.
Отпущенные солдаты, увидев, что я осуществил задуманное, повернулись и уехали.
Приказав не снимать тела в течение двух недель и раздав пострадавшим семьям деньги и золото, полученные от солдат, я пошёл в замок в глубоком стрессе — вид повешенных сильно на меня подействовал. Идущий невидимой и неслышимой тенью нубиец также молчал.
— Тебя как звать-то? — спросил я его решив отвлечься от тяжёлых раздумий. — Меня — барон Максимильян.
— Зовите меня Рон, хозяин, — ответил после паузы телохранитель.
Я хмыкнул.
— Спорим на кесарий, не настоящее имя?
Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:
— Спорим на солид, что барон Максимильян — тоже не настоящее имя.
Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.
— Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.
Рон улыбнулся ещё шире:
— Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаём нанимателей.
— Неудивительно, за такие-то деньги, — не преминул я подколоть его.
— Что, папочка ругать будет за траты? — съязвил в ответ тот.
Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:
— Спорим на солид, что не будет?
Нубиец удивлённо на меня посмотрел и осторожно спросил:
— Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?
— А ты поспорь и увидишь, — закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нём заработать.
— Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, — выскользнул негр из капкана.
Я тяжело вздохнул и пошёл вперёд.
— Можно тебя спросить? — задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.
— Валяй.
— Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наёмников и оставить в деревне. Пара стычек — и больше чужие к тебе не сунутся.
— Ага, зато наёмники будут убивать деревенских и портить девок.
Рон хмыкнул:
— Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.
— Мне нужен учитель, — хмуро сказал я. — Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят. «Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона», — про себя добавил я.
— Кому же ты так не угодил? — удивлённо спросил нубиец.
— Герцогу Наригу и его сынку.
Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:
— Что ты сказал? Повтори ещё раз?
Я удивлённо посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясённым.
— Ты чего это? — спросил недоумённо я его.
— Повтори, что ты сказал, — твёрдо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.
— Что ты меня трясёшь? — возмутился я. — Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.
Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.
— А у тебя он кого убил? — спросил я, высказав свою догадку.
Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.
Я разозлился:
— Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счёты с герцогом.
Нубиец сначала молча шёл, но через несколько минут всё же ответил:
— Не обижайся, но не утихла ещё у меня в сердце боль утраты. У нас ещё будет время рассказать всё друг другу.
Я замолчал и пошёл рядом с ним.
«Неспроста он сидел в таверне», — подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовёшь, но, вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой, даже движений копья не было видно.
Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоумённо посмотрел на меня и спросил:
— Это что?
— Твой новый дом на ближайшие три года, — усмехнулся я, глядя на его реакцию.
Нубиец недоумённо переводил взгляд с меня на замок.
— Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?
— Затяну потуже пояс и заплачу, — проворчал я.
Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.
Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.
— Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, — сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.
Телохранитель закашлялся:
— Но постой всегда бесплатный!!
Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:
