Подойти ближе им мешало сопротивление группы Ржавцева. Перекатившись по полу и собрав на себя пыль, копившуюся здесь не меньше трех лет, Олег покинул квартиру с вязаными салфетками и слониками, которые так и не принесли ее хозяйке счастья, и, нацепив слуховой аппарат, побежал обратно к Доценту.
— Где тебя черти носят? — спросил тот. — Ну, что случилось-то?
— А ты не понял? — вопросом на вопрос ответил Музыкант. — Крыса. Та самая. С флейтой.
— Опять за свое? Олег, учти, я тебя и твои выходки терплю, но я — это только я, а не весь Штаб.
— Я ничего доказывать не собираюсь, — завелся Музыкант. — Только я точно знаю: там была та самая крыса, и я ее ранил. Пошли Ржавцеву подкрепление, у него там все застопорилось. Сейчас, наверное, позиции он удержит, но в атаку пойти ему не с кем. У него потери — мама, не горюй.
— Про потери Ржавцева я и сам знаю. — Доцент с неожиданной злостью посмотрел на снайпера: — Слушай, Олег, мне кажется, что ты набиваешь себе цену. Выдумал какое-то чудище, а теперь делаешь вид, словно отрубил этому своему никем не виданному Змею Горынычу все три его башки, и ждешь награды. Фиг тебе, а не награда.
И он сунул Музыканту под нос здоровенный кукиш.
Олег не обиделся. Он только спокойно сказал:
— Ты, Доцент, боем руководи. А поругаться мы с тобой всегда успеем. И вообще — я тебе сейчас здесь нужен?
— Сиди лучше, — буркнул, успокаиваясь, штабист. — Когда ты под присмотром, мне как-то поспокойнее. Нечистая ты сила, ерш тебя дери. Эй, там, — вдруг закричал он, отвлекаясь от Олега, — быстро передайте Левицкому: пусть поддержит Ржавцева. Пару танков туда же. Вернуться на достигнутый рубеж, но дальше пока — ни-ни. Стоять на месте и ждать дальнейших указаний.
Вскоре мимо командного пункта, развернутого в подворотне возле бывшего казино «Иван Калита», прогрохотали танки. Вслед за ними цепочкой бежала пара десятков людей из резерва. Вдалеке еще перелаивались автоматы, но что-то подсказывало Олегу, что бой за гостиницу «Центральная» близится к завершению.
Глава 13
«МЫ НЕ СМОЖЕМ ДОГОВОРИТЬСЯ…»
Действительно, у Штаба был и другой козырь. Им удалось раздобыть какие-то сверхсекретные карты подземных коммуникаций. С чего-то Вась-Палыч, Доцент и прочие решили, что крысы до сих пор не разведали многих из указанных там ходов. По заброшенным тоннелям в тыл противнику бросили несколько десятков бойцов.
И выяснили, что крысы тоже не сидели сложа лапы. Все опасные для себя направления они контролировали. Обнаружилось, что серые твари установили в тоннелях огнеметы, и многих спасло лишь то, что враг еще не полностью освоился с этим оружием. Вместо того чтобы подождать, пока все люди втянутся в зону действия и лишь потом обрушить на них струи беспощадного огня, крысы-огнеметчики начали стрелять сразу же, как увидели первые цели. Тем, кто шел впереди, не повезло, зато остальные успели отступить без паники и даже отправили на тот свет какое-то количество крыс, которые рискнули их преследовать.
Интересно, что Флейтиста опять никто не видел. Впрочем, это немудрено. Разглядеть в горячке боя одного-единственного врага, даже такого необычного? Хорошо еще, что на этот раз Доцент и часть штабистов явно признали, что у крыс тоже есть какой-то джокер в колоде. Пусть они его не видели, но они ощутили на себе его действие. Перемещения электронов тоже своими глазами никто не видел, зато все знают, что, раз в квартире вспыхнул свет, значит, таковое перемещение совершилось. Руководствуясь этой логикой, в Штабе со скрипом, но признали, что в словах Олега есть доля истины. И это было хорошо, потому что снайпер уже сам потихоньку начал сомневаться: а был ли Флейтист? И не являются ли его воспоминания о беседах с говорящей крысой признаком того, что он на самом деле медленно, но верно сходит с ума?
Еще он вспомнил: перед тем как стрелять в крысу с флейтой, он обменялся с ней несколькими фразами. Телепатия проснулась, похоже. Еще таких штучек не хватало. Значит, сначала мы эту тварь чуем на расстоянии. Затем неожиданно обнаруживаем, что можем иногда с ней разговаривать, не видя друг друга. Очень полезное умение, если бы только этот телепатический канал не был настроен лишь между ними. Что будет дальше? Растет какая-то связь, укрепляется, и во что она превратится, никто не знает, и сам Олег тоже ничего сказать не может. Очень плохо, когда видишь, что происходит нечто, но не можешь понять, что именно.
И если честно, чертовски обидно, что все рухнуло. Они однажды уже не дали друг другу умереть. Они разговаривали, игнорируя ошарашенного Стасика, в до одури стандартной квартире дома, вокруг которого разворачивалась еще одна из бесконечных стычек между крысами и людьми. Они вдвоем вспоминали Льва Федоровича Сверзина, встретившись в заброшенном гараже в «серой зоне». Они стояли вместе в подъезде Олегова дома, глотая сухой морозный воздух февральской ночи, и обсуждали то, что Музыкант мог бы пригласить Флейтиста в гости. А теперь все закончилось, Флейтист опять вышел на поле боя, а Олег попытался поставить точку в их отношениях, стреляя на поражение. Только случай вновь спас говорящего крыса.
Сегодня Олег опять сидел на кухне у Кравченко. Хозяин и гость медленно прихлебывали горячий чай, разлитый по чашкам скорее из ритуальных приличий, чем по действительной необходимости. На блюдце возле чашки Данила Сергеевича лежал едва надкусанный бутерброд. Музыкант к еде даже не притрагивался. Несмотря на то что бой за гостиницу случился два дня назад, он почему-то до сих пор чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ну что, — сказал Кравченко, отставляя чашку, — подведем общие итоги?
— Давай, — согласился Музыкант. — Для начала: мы не выиграли.
— Но и не проиграли.
— В общем, да. Потери не так уж и велики, «Центральная» как опорный пункт практически уничтожена. Танки действительно ездят и стреляют, все они остались исправны и могут быть пущены в ход в любой момент.
— А под землей крысы по-прежнему сильнее нас.
— Это потому что в Штабе до сих пор считают, будто они глупее нас. Если бы у нас была лучше поставлена разведка…
— Ладно, — оборвал Кравченко этот быстрый обмен репликами. — Остается надеяться, что в Штабе сообразят, что в следующий раз стоит быть осмотрительнее. Ты мне расскажи лучше, что у тебя там с твоей говорящей крысой.
— Ничего, — глухо ответил Музыкант. — Мне кажется, что уже ничего.
— Что? — Кравченко устремил на него пытливый взгляд. — Вы опять по разные стороны баррикад?
— Да мы всегда там были. А в этой драчке за гостиницу не произошло ничего, благодаря чему мы могли бы встретиться. Понимаешь, Данил Сергеевич, я уже привык: последнее время словно сама судьба не дает нам стрелять друг в друга. То осечка случится, то один успеет другого предупредить, а то, как в истории с мятежом, мы вообще делаем практически одно и то же дело. И вдруг — все сначала. Он мне враг, я ему враг. И ведь мы действительно враги, вот в чем сложность-то. Я действительно убиваю крыс, он действительно убивает людей. И отказаться от этого нельзя. Знаешь, — Олег посмотрел Кравченко в глаза, — мне ведь невесело все это говорить. Он ведь меня на самом деле хорошо понимал. Он — меня, а я — его.
После того как люди наглядно продемонстрировали крысам, что они всерьез намерены выиграть войну и имеют для этого еще немало средств и возможностей, серые твари притихли. Почти полностью прекратились ночные нападения на посты, быстрые набеги с попытками прорваться к складам, обстрелы
