— Терпи, — жестко отрезала она, достала из принесенной сумки глиняный горшок и вынула из него деревянную пробку.
По комнате сразу же пополз отвратительный, не сравнимый ни с чем запах.
— Что за дрянь!
Меня всего перекосило, когда старушка стала доставать мазь и смазывать мои раны.
— Он еще и недоволен, — едва не всплеснула она руками, запачканными в зловонной жиже. — Я тут тружусь вторую неделю, а ему мазь моя не нравится. Счас все брошу и уйду, сам будешь мазаться.
— Доволен я всем! — Я стал дышать в рубаху, чтобы не задохнуться. — Только мазь вонючая.
Старушка осуждающе посмотрела на меня и всю оставшуюся работу делала молча, также молча она собралась и ушла. «Блин, даже имени ее не узнал», — понял я, когда недовольная моим поведением старушенция скрылась. Поскольку на завтра у меня были назначены приемы, остаток дня я решил поспать и встал только ночью, чтобы справить нужду.
Шли дни, мне становилось все лучше, раны затягивались и не были такого ужасного вида, как раньше, с каждым днем я вставал и двигался все больше. Через две недели я совсем окреп, и Рон забрал меня на тренировки.
— Посмотрим, чему тебя там научили кочевники, — вытащил он меня из дома, хотя я усиленно сопротивлялся.
Правда, едва переступив порог, он сразу же отпустил меня, чтобы моего позора не видели остальные. Тренировки не получилось, поскольку резко двигаться мне было еще рано. Сполоснувшись, я решил сделать обход владений. Захватив с собой Рона, я пошел в сторону карьера и лесопилок.
— Хорошо, что снега тут нет, — вздохнул Рон, поправляя пояс. — Мне здесь больше нравится. Нет ни суеты, ни толчеи, все спокойно и размеренно. К тому же и погода нормальная.
Я поднял лицо к небу, хмурые тучи лениво ползли, а солнца практически не было видно. Если бы я не знал, что сейчас конец зимы, никогда бы не догадался по погоде. Сейчас было максимум десять градусов тепла.
— Скоро весна, — задумчиво ответил я, — можно будет сеять.
— Угу, и точно жди в гости кочевников, — поддакнул Рон.
— Саботажи продолжаются? — спросил я, подумав о недавнем рассказе старейшин.
— Только участились, — зло сплюнул нубиец. — Я в этом стаде «коров» следов не могу найти, затопчут все, что было.
— Завтра же займусь расследованием.
Я съежился, когда ветер подул сильнее.
Когда мы с нубийцем налюбовались нашими полями, кузнями и прочим хозяйством, а ноги у меня стали гудеть и подкашиваться, я повернул к дому. Небо уже темнело.
— Смотри — голубь! — внезапно удивленно произнес Рон, показав пальцем на точку в небе.
— Ну и что? — не понял я. — И что такого?
Рон дал мне легкий подзатыльник и произнес:
— Голуби не живут здесь, а это значит только одно…
Он выразительно посмотрел на меня.
— У нас есть стукач, — вздохнул я.
— Думаю, даже не один, — успокоил меня нубиец. — Заняться тебе нужно этим, пока не началось чего похуже саботажа.
— Завтра же, — твердо произнес я, — сегодня просто нет сил.
— Ладно, я пойду. — Рон проводил меня до двери. — Нужно еще проведать своих подопечных.
Я вошел в темное помещение и, сняв с пояса сумочку с кремнем и кресалом, стал поджигать кусочек ткани, который выполнял тут роль трута. «Блин, прислугу надо завести, а то как бомж какой-то, — скривился я, поджигая от ткани лучину. — Масляные лампы и те не в каждом доме, нужно с этим разбираться». Я снова скривился, вопросов, с которыми не нужно было разбираться, у меня просто не было.
Пристроив лучину в зажиме, я повернулся и от испуга едва не заорал. Горло мне тут же сдавили невидимые руки.
— Тише, лягушонок, тише, — раздался голос в углу комнаты, — зашибешь еще ненароком.
Тут же меня отпустили, и на свет лучины вышли орк и шаман, оба веселые и довольные.
— Не буду даже спрашивать, как вы убежали и как незаметно пробрались ко мне в дом, — проворчал я, садясь на кровать и вытягивая натруженные ноги. — Так же промолчу, что вы обошлись мне в тысячу золотых. Спрашиваю только — какого… вы вообще сюда приперлись?
— Вежливый какой стал лягушонок, — недовольно нахмурился орк, качая свою дубину.
— Может, мне покричать? — задумчиво произнес я. — Думаю, десяток арбалетных болтов вас прекрасно украсит.
— Да ладно, Ур’такал, — шаман поднял руку, — малыш в своем праве, нельзя его винить.
— Вопрос остался открытым, — хмыкнул я на это заявление.
— Знаешь, после того как твои друзья появились только с целью спасти тебя из рабства, мы немного пересмотрели свои взгляды на тебя и вообще на жизнь в плену, — осторожно подбирая слова, начал шаман, — мы подумали, что не может плохой человек иметь таких друзей. И, возможно, то, что он нам пообещал, может осуществиться.
— То есть вы хотите поступить ко мне на службу? — удивился я.
— Да, поэтому пришли сюда тайно и в знак нашего расположения к тебе принесли подарок, — ухмыльнулся орк, лицо которого качнулось из тени в свет, обнажая огромные клыки.
Я ошеломленно замер, когда на кровать мне приземлился нехилых размеров мешок, приятно звякнув при этом. Потрогав его рукой, я перевел взгляд на беглецов.
— Мне хочется думать, что тут тысяча моих золотых? — небрежно спросил я.
— Твоих — не знаем, но тысяча точно, — орк оскалился еще больше. — Мы слегка потрясли кочевников перед уходом.
— Лучше скажем, что забрали компенсацию за прошлые годы. — Шаман тоже улыбнулся.
— Не хочу знать, сколько вы забрали себе, — я покачал головой, — надеюсь, следов по дороге не оставили?
— Как можно, лягушонок! — обиделся орк.
— Ну, тогда обсудим условия приема на работу.
Я снял сапоги и пошел искать тазик, чтобы помыть ноги. Беглецы с удивлением наблюдали за моими манипуляциями.
— Так вот, — я забрался в кровать, полностью раздевшись, — каждому буду платить как Рону, полукесарий в день, как за работу телохранителей. Правда, есть несколько дополнительных условий.
— Каких? — осторожно поинтересовался шаман.
— Первое — обращение. Никаких лягушонков и прочих земноводных, даже на Первородном языке. Если кто-то из местных знает его, у меня будут существенные проблемы. Обращаться ко мне — господин барон, Максимильян или, когда совсем никого нет рядом, просто Макс. — Я посмотрел на беглецов. — Второе, никаких самостоятельных действий, не посоветовавшись со мной, хотя бы в начале проживания здесь. Тут и так живет сообщество людей и гномов, а когда они увидят при мне еще и орка, их слабенькие рассудки могут и не выдержать. — Орк громко хмыкнул. — Ну и последнее. Работа телохранителей — это просто основание для приема. — Я не обратил внимание на его восклицание. — Будете делать все, о чем я попрошу.
— Попросишь? — удивленно произнес орк, выцепив из моей речи главное слово.
— Если хотите моего дружеского отношения к вам, то именно так, — спокойно ответил я.
Орк и шаман переглянулись.
— Согласны, — прозвучало в ответ.
— Ну, тогда пошумите немного, познакомлю вас с другим своим телохранителем, — пробурчал я, кутаясь в одеяло.
