Мишка поднялся с земли, привел в порядок одежду и амуницию и пошагал к крепости. Первым ему навстречу попался Роська. По всему было видно, что крестник целенаправленно ищет Мишку по какому-то сверхсрочному делу.
– Минь! – закричал Роська еще издалека. – Минь, нельзя же так, скажи им!
– Чего нельзя-то?
– Они покойников необмытых и неприбранных в часовню притащили и бросили. Кто ж так делает? И еще: кто их отпевать будет? За отцом Михаилом посылать надо.
– Обмывает и прибирает пусть сам седьмой десяток, так младшему уряднику Нифонту и передай, скажи, что я велел. И еще скажи, что, если не сделает, младшим урядником ему не быть! А отпевать… Отпевать ты будешь!
– Я?!
– Да! Ты у нас самый ревностный христианин, почти все службы наизусть знаешь, да и ответственным за духовное воспитание отроков от Совета Академии назначен тоже ты. Так что, за неимением рукоположенного священника… Трудись, одним словом.
– Минь, – Роська явно растерялся – да как же… я…
– Урядник Василий! – добавил металла в голос Мишка. – Отставить причитания!
– Слушаюсь, боярич!
– Вот так-то. Покойников отпоешь, проводишь до могил, а потом уйдешь в казарму и носа на улицу не высовывать, особенно ночью.
– Да ты что? Они же их не зароют, а по языческому обряду на костер положат!
– Ох, Роська… – Мишка с трудом сдержался, понимая, что одним командным тоном толку не добьешься, – ну сколько ж тебе еще объяснять, что знания лишними не бывают? Ты хоть поинтересовался, как по Велесову уряду покойников в последний путь провожают?
– Нет никакого Велесова уряда! – Роська набычился, и Мишка уловил в его голосе знакомую фанатичную тональность отца Михаила. – Нет вообще никаких урядов, а одно лишь сатанинское непотребство! И ты ему потакаешь! А я не стану!!!
– Давай-ка, Рось, присядем… вон там хотя бы.
– Зачем?
– А ну, кончай ерепениться. – Мишка приобнял крестника за плечи. – Я тебя когда-нибудь плохому учил?
– …
– Давай, давай, садись, поговорим. Помнишь, как я тебя книжным словам обучал?
– Ну, помню…
– Вот и хорошо… Видишь ли, сын мой во Христе, наука умеет много гитик…
– Чего-о?!
– Бог есть Любовь… С этим-то ты согласен?
– Ну… да… – Роська напрягся, заранее подозревая какой-то подвох. – А при чем тут…
– А как любить, не понимая? – не дал ему договорить Мишка. – И как понимать без знания? Вот ты говоришь: «Сожгут», – а зачем? Какой смысл вкладывается в обряд сожжения? Тебе это известно?
– Ну, вроде бы они верят, что так в Ирий-град попасть можно…
– Верно. В град богов славянских, к Сварогу и его детям. Но Велес – то из Ирия изгнан был, а дреговичи Велесу поклоняются! Зачем же тогда жечь? Зачем отправлять души туда, где их бога нет?
– Сатана тоже низринут был, за то, что… – начал было Роська, явно собираясь идентифицировать Велеса, как Князя Тьмы, но Мишка снова его перебил:
– За что Врага рода человеческого Господь покарал, я не хуже тебя знаю! Не увиливай, Роська! Я тебе вопрос задал: «Зачем жечь тела, если душам поклонников Велеса в Ирий не надо?» Как ты духовным воспитанием отроков занимаешься, если на простейший вопрос ответа не знаешь?
– Так… это… вроде бы незачем. – Роська удивленно уставился на Михайлу. – А чего ж они тогда?..
– Именно! Незачем! – Мишка поймал себя на том, что, копируя деда, назидательно вздел указательный палец. – Так они и не жгут! В земле хоронят! И разницы в способе захоронения особой нет – земля к земле, прах к праху. Единственное – мы тело в домовину кладем, а они кораблик плетеный делают – корзинь…
Мишкины размышления, видимо, настолько явственно отразились на его лице, что Роська осторожно спросил:
– Минь… ты чего?
– Ничего! – отозвался Мишка резче, чем хотел. – Хочешь на христианском обряде настоять? А у тебя к нему все готово? Христиан хоронят в пределах церковной ограды, у нас освященная земля для кладбища есть? Если не храм, то хоть часовня на этом кладбище стоит? Ты хотя бы место, где покой усопших мирская суета нарушать не будет, выбрал? И не смей врать, что собирался умерших в Ратное отвозить, ты об этих делах даже не задумывался!
– Да кто ж знал? Минь…
– Вот и сиди в казарме! Сунешься им мешать, морду набьют или чего похуже устроят.
– Так ведь грех-то какой!
– Помешать ты им можешь? Нет! Поэтому позаботься о душах, а с телами… – Мишка сделал над собой усилие и заговорил мягче: – Ну, не все же сразу, Рось! Посмотри ты на жизнь нормальным взглядом. На все время нужно. Это ты вот так сразу Истинной Верой проникся, но ты исключение, а не правило. Ребята всего три месяца как к православию прикоснулись, а всю жизнь до этого в Велесовом уряде обретались, и родители их, и деды, и пращуры, незнамо сколько колен.
– И горят теперь в геенне огненной…
– Дурак! – Мишка снова сорвался на резкий тон. – Они виноваты в том, что до них никто Благую Весть не донес?
– Андрей Первозванный…
– Да! На киевских горах проповедовал, но где Киев и где мы, да и когда это было? От тех времен до Владимира Святого столетия прошли!
– Но все равно…
– Нет, не все равно! Сжигают своих покойников поклонники Перуна, а не Велеса, да и то не всех. Некоторых тоже в земле хоронят, для того чтобы, пройдя через Лоно Матери-Земли, они очистились и пришли в мир в новом рождении лучшими, чем были. По-научному называется реинкарнация, сиречь перевоплощение.
– В Писании такого нет, – не очень уверенно возразил Роська.
– Верно, христианство реинкарнацию отвергает. Перун в наших краях чужой, его сюда варяги Рюрика принесли. А у Литвы, Пруссов и Ятвягов есть похожий бог – Перкунас. Твои родители, скорее всего, ему поклонялись, им ты тоже адские муки сулишь?
– Я за них молиться буду…
– Ты мне тут кликушу из себя не строй! – Мишка все-таки сорвался на крик. – Я слышал, как ты сейчас про геенну огненную толковал, злорадство в твоем голосе было, злорадство! Мол, я Истинной Веры сподобился, а вам, язычники закоренелые, в адском пламени гореть! И это христианин, коему о загубленных душах скорбеть надлежит!
– Минь… – Роська дернулся, как от пощечины. – Крестный!
