Богам – божье, людям – людское

– Ну вот: все знаете! – Мишка обвел урядников взглядом. – Почему же не исполняли?

Снова тишина. Вопрос был, как говорится, риторический.

– Напоминаю, если кто забыл: четыре сотни болтов, которые вы сегодня по-дурному раскидали, это – четверть того, что у нас есть! По вашей милости четверть всего времени мастерские работали впустую! И теперь у нас только по пятнадцати выстрелов на стрелка. Чем воевать собираетесь?

Дожидаться ответа и на этот вопрос было, разумеется, бесполезно, но Мишка все-таки выдержал садистски длинную паузу.

– Слушай приказ!

Строй, казалось бы, и не шелохнулся, но Мишка сразу уловил облегчение урядников – то ли вздохнули, то ли чуть менее напряженными стали позы, а вот глаза перестали елозить совершенно точно. Оно и понятно – измывательство кончилось, теперь пойдут конкретные указания.

– Впредь запрещаю урядникам в бою накладывать болт на взведенный самострел! Держать оружие наготове, но не применять! Личное оружие – для личных дел: только если вам самим будет угрожать прямая опасность! В остальных случаях стрелять вам запрещено. Оружие урядника – его десяток. Если будете правильно управлять десятком, то самим стрелять и не придется!

Это – первое. Теперь второе. Запрещаю вам в бою думать о добыче! Если болт урядника найдется в богато одетом и вооруженном трупе, я буду считать, что этот урядник думал не о деле, а о корысти, и поступлю с ним соответственно! Напоминаю: всей добычей Младшей стражи распоряжается господин воевода, а он вас не обидит! По обычаю, десятник имеет три доли рядового ратника, думаю, что господин воевода так же и для нас сделает…

– Кхе! – раздалось позади.

«Тпру, сэр Майкл, не туда заехали – нечего за начальство решать, а вдруг у него иные планы?»

– Впрочем, все это на усмотрение господина воеводы, – поправился Мишка. – К тому же четверть добычи Младшей стражи по праву принадлежит господам наставникам. Ну а за сегодняшний бой вы не получите ничего – не командовали, за что вам долю в добыче давать?

На этот раз дедово «кхе» имело явно одобрительный оттенок. Мишка немного выждал, не последует ли что-то более членораздельное, и продолжил:

– Повторяю для тугодумов! Первое: ваше оружие – это ваш десяток. Второе: ваша добыча это добыча вашего десятка. Всем понятно?

– Так точно, господин сотник!

Ответ прозвучал не очень-то дружно – отроки все еще осмысливали услышанное.

«Ну-ну, поскрипите мозгами, поскрипите. Это в бабкиных сказках: «Еруслан-богатырь махнул рукой – среди ворогов улица, отмахнулся – переулок». А нам требуется не сборище индивидуальных бойцов, пусть и сколь угодно высокой квалификации, а сплоченный и управляемый воинский коллектив. Стая, блин, способная растерзать хоть быка, хоть мамонта, хоть тираннозавра, хоть… другую такую же стаю, едрена вошь!»

– Теперь третье! В то, что вы, господа урядники, с первого раза в разум придете и в следующем бою не сотворите такой же дури, как сегодня, я верю с трудом. Поэтому над каждыми тремя десятками я ставлю одного из господ советников Академии Архангела Михаила, так, как сегодня надзирал за девятым и десятым десятками боярич Демьян. – Мишка перешел на крик: – И так же беспощадно!!! Лучше еще несколько дураков казнить, чем загубить всех!!! Жалости не ждите – или вы станете такими урядниками, как нужно, или… – Мишка снова понизил голос до нормальной громкости: – Сами сегодня все видели.

«Блин, ораторский прием в стиле Адольфа Гитлера, но ведь производит нужное впечатление!»

Произвело. Все взгляды сошлись на Демьяне, а тот, ничуть не смущаясь всеобщим вниманием, ответил своей «фирменной» кривой ухмылкой, сильно напоминающей хищный оскал.

– Опричников и разведчиков беру под свою руку, – продолжил после паузы Мишка. – Над остальными ставлю троих своих ПОРУЧИКОВ. Запомните это слово. Поручик – мой товарищ, с которым мы во всем стоим рука к руке, поручик – человек, которому я ПОРУЧАЮ вас, поручик – мои глаза и уши среди ваших десятков, поручик – мои уста, которыми передается моя воля, поручик – мой указующий перст и направляющая длань. Так вот на них и смотрите, так о них и думайте!

Первым поручиком назначаю господина советника Василия Михайловича. Под его руку отдаю восьмой десяток урядника Ионы и оба провинившихся десятка – девятый и десятый – с новыми урядниками. Поручик Василий, надеюсь на твое умение сочетать христианское увещевание с воспитательной затрещиной и ожидаю, что под твоим присмотром провинившиеся отроки в самом скором времени заслужат прощение.

– Рад стараться, господин сотник!

«М-да, сэр Майкл, лорд Корней прав! Роська – это на всю жизнь. Даже не поморщился из-за того, что ему «штрафников» подсунули. Ну а кому же еще? Его первый десяток – самый лучший в Младшей страже по всем показателям. Золотой парень!»

– Вторым поручиком назначаю господина советника Артемия Исидорыча. Под его руку отдаю его собственный третий десяток и четвертый десяток урядника Климентия. И еще: отдаю тебе, Артемий, самое дорогое, что у Младшей стражи есть, – детский десяток под командой Семена, нашу смену. В поход их, по малолетству, конечно, не возьмем, но потом… какими ты их воспитаешь, такой Младшая стража в будущем и станет.

– Рад стараться, господин сотник! Благодарю за доверие!

«О как! Этой формулировке вы, сэр, ребят вроде бы не учили? Надо же, сам сочинил! Творческая личность, однако!»

– Кхе! Вот ты и детишками обзавелся, Артюха! Сразу десятком. Э… продолжай, продолжай, Михайла, это я… так…

– Так много детей – это хорошо, господин воевода! – не остался в долгу Артемий. – Будет к кому в старости голову приклонить. Да и старшенький – добрых кровей, лисовиновского корня!

– Трепач, едрена-матрена… продолжай, Михайла.

Мишка, даже не оборачиваясь, по голосу понял, что дед улыбается.

– Третьим поручиком назначаю господина советника Демьяна Лавровича! Под его руку отдаю шестой десяток урядника Ксенофонта и седьмой десяток урядника Нифонта. Еще один десяток наберешь из тех, кого мы сейчас в крепости оставляем, после того как выздоровеют. Это и будет пятый десяток, которого у нас не стало.

– Не в крепости, а в Михайловом городке! – поправил Демка вместо уставного ответа.

«Однако, сэр, если вас нынче постоянно затягивает в черную меланхолию, то у вашего кузена наблюдаются несомненные симптомы присутствия известного сапожного инструмента в анусе, позвольте вам заметить. Плюс бьющая через край агрессивность, не сочтете ли уместным охладить его пыл?»

– Поручик Демьян! Отставить трепотню, отвечать, как положено!

– Виноват, господин сотник! – гаркнул Демка, встав «во фрунт» и выпучив глаза. – Больше не повторится, господин сотник! Рад стараться, господин сотник! Благодарю за доверие, господин сотник! Приложу все старание и умени…

Мишка прервал бравый монолог, вытащив ногу из стремени и двинув ею Демку по загривку, благо новоиспеченный поручик был пешим и стоял рядом. Демьян заткнулся на полуслове, но при этом глянул на стоящих перед ним урядников так, будто они уже лежали выпотрошенными на разделочной доске, а он решал, какие части их тушек пустить на жаркое, а какие на солонину.

– О Михайловом городке впредь приказываю говорить так… – Мишка на секунду задумался, подбирая слова, потом продолжил, чувствуя, как перехватывает горло, так же, как недавно в доме священника: – Сей малый городок назван в честь тезоименитства духовного пастыря нашего иеромонаха Михаила, в успении вошедшего в сонм праведников, стоящих пред Горним Престолом…

Голос у Мишки предательски дрогнул, и он умолк, не закончив фразы.

«Хоть это я для тебя, отче, могу…»

Справиться с голосом удалось не сразу, но за все время вынужденной паузы никто ни проронил ни