убивать и не калечить, только напугать… но если закрутится, а я командовать не смогу, сам решай!
– Так… свои же… – нерешительно попытался возразить Яков.
– Это они в бою своими были, а сейчас в них торгашество взыграло, а десятников нет… Забыл, как взрослые ратники к нам относятся? Исполнять!!!
– Слушаюсь, господин сотник!
Мишка проводил глазами разведчиков и приданных им двух лучших своих стрелков и удовлетворенно кивнул.
– Степан, Андрей, глядите, чтобы ваши ребята не разбредались, мало ли…
Договорить Мишка не успел – над усадьбой боярина Федора разнесся крик:
– Наших бьют!!!
Орал погостный ратник, выскочивший из ворот склада – какой-то весь тощий, нескладный, в кольчуге не по комплекции, распояской, да к тому же еще и оттопыривающейся на животе, словно там что-то спрятано. Он снова раззявил рот и даже уже начал повторять призыв «Наших бьют», но вслед ему из склада вылетел помятый шлем (похоже, его же собственный) и крепенько приложил его по загривку. Крикун бухнулся на четвереньки и возопил:
– Люди!!! Да что ж это делается?!! Сопляки ратников…
Крик оборвался – следом за крикуном из склада выскочили отроки Никита и Марк. Никита с размаху двинул крикуна сапогом по ребрам, а Марк завертел головой, разыскивая взглядом Мишку. Шлема на Никите тоже не было, из носа текла кровь, а левая сторона лица, прямо на глазах, заплывала синяком.
– Бей недоносков!!! – заблажил кто-то, не видимый Мишке.
Погостные ратники, поначалу замершие, сунулись было в сторону Никиты и Марка, но переднему прямо под ноги врезался самострельный болт так, что тот от неожиданности отпрыгнул назад, а еще двоим болты звонко щелкнули по макушкам шлемов и ушли в рикошет. Кто-то вскрикнул, видимо поймав срикошетивший болт, и все дружно завертели головами, глядя на стоящих на крышах разведчиков Якова.
– Стоять, козлодуи!!! Всех перебьем на х..!!! – заорал что было мочи Мишка.
– А ну, не трожь лук!!! – донесся откуда-то сверху голос Якова.
Затем послышался щелчок выстрела, и сразу за ним треск разламываемого колчана и невнятное ругательство кого-то из погостных ратников. Судя по голосу, тот же ратник, что призывал бить недоносков, начал орать что-то типа: «Да чего вы смотрите…», но самострельный болт рванул его за бороду и, кажется, задел оперением по лицу, потому что ратник шлепнулся задом на землю и схватился рукой за подбородок.
– Тиха-а!!! – раздался из задних рядов голос Мишкиного знакомца Дорофея. – Правда, перебьют! Я вам про Бешеного Лиса рассказывал!
– Михайла!!! – продолжал надрываться Дорофей. – Пусть не стреляют, я подойду, поговорим!!!
– Ну, подходи, поговорим.
Мишка так и не поднялся с чурбака, на котором сидел, а сейчас еще и принял «начальственную» позу Корнея – уперся правой рукой в бедро и отставил локоть в сторону. Дорофей уже почти дошел, когда наверху опять щелкнул самострел и за спинами передних ратников кто-то взвыл дурным голосом:
– У-юй-юй-юй!..
За что разведчики решили наказать пострадавшего, Мишка так и не понял, но им с крыши было виднее. Дорофей при звуке выстрела остановился и испуганно втянул голову в плечи, но, поняв, что стреляли не в него, обернулся и снова заорал:
– Не дергайтесь, дурни!!! Потерпите, сейчас разберемся!!! Михайла… господин сотник, ты бы хоть объяснил, в чем дело, а то сразу стрелять… Чего случилось-то?
– А чего ты меня спрашиваешь? Ты вот у него спроси.
Мишка кивнул на корявого крикуна, который так еще и не поднялся с четверенек.
– Э-э, да это Семка Клещ! С него и раньше-то спросу путного не было, – Дорофей пренебрежительно махнул рукой, – а сейчас и вообще… сам видишь.
– Кондратий ногу сломал, Парфен убит… – Мишка напрягал голос, чтобы слышно было всем, – ну и с кем теперь разговаривать?
– А давай со мной! – Дорофей приосанился и расправил усы. – Я на погосте хозяин не из последних… не боярин, конечно, но и… В общем, прислушиваются ко мне, даже и Федор Алексеич, бывает.
– Ну, что ж, на бесптичье и ж. а соловей.
Кто-то из отроков хихикнул, и Мишка с трудом удержался, чтобы зло не глянуть в его сторону. Дорофей не обиделся, даже слегка улыбнулся и кивнул:
– Так что ж случилось-то, Мих… господин сотник? Меж своими-то…
– Младший урядник Никита! – гаркнул Мишка. – Доложить о происшествии!
– Воровство, господин сотник! – Никита, видимо, машинально, утерся и замолк, удивленно глядя на вымазанную кровью ладонь.
Марк не стал дожидаться продолжения доклада, а дернув за волосы, опрокинул Клеща на спину и выдернул из-под его кольчуги сверток какой-то яркой ткани.
– Вот! – Отрок поднял ткань над головой. – Украл, а когда Никита его остановить хотел, кровь ему пустил!
– Вот скотина! – с чувством прокомментировал Дорофей. – Ну, мы тебя поучим, пожалеешь, что на белый свет родился…
– Нет! – перебил Дорофея Мишка. – Он кровь моего человека пролил! Требую выдать мне его головой! [37]
По толпе погостных ратников пошло недовольное бурчание, понятно было, что отлупить Семку Клеща за воровство были бы рады все, возможно, многие готовы были отдать его и на казнь, но не мальчишкам же! Дорофей несколько секунд прислушивался к общему говору, а потом сплюнул и махнул рукой:
– А! Забирай! Дерьмо свинячье, вечно через него какое-нибудь паскудство случается. Не жалко, забирай!
– А ты кто такой, чтобы решать? – тут же отозвались из толпы.
Дорофей сразу не нашелся, что ответить, и Мишка пришел ему на помощь, негромко подсказав:
– Утром воевода придет и спросит…
Реакция Дорофея была мгновенной:
– А вы подумайте, честные мужи! Утром воевода Корней придет, узнает, что мы укрываем вора, пролившего кровь его человека, и что тогда будет? Сколько мы еще из-за этого поганца дерьмо хлебать должны?
Снова, вместо ответа, неразборчивый говор, и снова Мишка негромко подсказал Дорофею:
– Спроси: кто против выдачи?
– Ну, кто против того, чтобы Клеща головой выдать? – снова заорал Дорофей. – Подай-ка голос!
– Да все против! – тут же отозвался кто-то из заднего ряда. – Где это видано, чтобы…
Защитную речь прервал звук оплеухи и комментарий:
– Поговори у меня еще за всех, угребище!
– Нету против! – объявил Дорофей. – Все согласны!
Снова неразборчивый говор, но сквозь него прорвались отдельные голоса:
– А и правильно!
