обогнула ледяную преграду и снесла элегантно заостренные уши вместе с половиной головы. Эльф покачнулся и красиво… растаял.
Аватара-камикадзе.
Тимуру точно пощечину влепили, заставив начать наконец думать.
Вновь черноволосая вскинула руки, воздух вокруг нее почти пылал. Железный Неко отчетливо понял: капкан сейчас захлопнется. Расставленный именно на него, тщательно просчитанный, принявший в расчет его привычки и способности. Кто-то без всяких шуток пытался убить господина советника. Это ловушка, а некий самоуверенный Кот залез в нее по самый кончик подпаленного своего хвоста.
В такой ситуации сделать можно было только одно. Развернуться и бежать.
Воздух стал будто вязким. Застыл, хватая за руки, мешая движению. Тимур коротким выбросом энергии отвлек противников, рванулся к краю здания. Оттолкнулся. Прыгнул. В единственном оставшемся открытом направлении — на соседнюю крышу. Ту, что была воплощенной руной, пронзающим землю заклинанием, символическим ярлыком, за которым свернулась вплетенная в домен чужая программа.
Он еще был в прыжке, когда оставшийся за спиной небоскреб содрогнулся. «Не меньше, чем форматирующий снаряд военного образца», — отметил внутренний аналитик. Ударило сзади силовой волной, жар и холод раскрошили плащ, оголяя прятавшийся под ним бронежилет.
«Оптимально — трое или четверо. Первый отвлекает. Второй сковывает. Третий убивает. Четвертый же занимает позицию на дистанции и, если возникает необходимость, бьет по площадям… Да перекатись ты, тупица!»
Упал Неко неудачно, жестко. Пока за спиной грохотало, лежал, жадно втягивая воздух. Затем приподнялся, опираясь на дрожащую руку, не в силах взгляд отвести от расцветающего на месте небоскреба зарева.
Верхние этажи… переформатировало. Оплавленные опоры, черные провалы на месте окон, крошащийся, точно песок, камень. На его глазах еще один уровень перекрытий, вместе с прикрепленными к нему лестничными проемами, осел в клубах пыли.
Покореженную силой удара конструкцию, некогда бывшую башней и вертолетной площадкой, снесло в сторону. Она висела, покачиваясь. Удерживающие раскаленный вес железные балки более всего напоминали лихо закрученный серпантин. Величаво срывались вниз гигантские сияюще-алые капли — горели запасы топлива. Узкий каньон переулка внизу уже казался огненной рекой.
Тимур начал подниматься на ноги, когда балки наконец не выдержали. Вертолетная площадка, все еще полыхая, царственно рухнула на ночные улицы. Путь ее падения был прочерчен пожарами, грохотом, искореженными стенами. Там, где пролитое горючее коснулось камня и асфальта, поднималось, все выше, неестественное пламя.
«Предки великие, — была первая мысль. — А я ведь и правда думал, что война закончилась».
И следом:
«Это же обитаемый домен. Тут живут люди и ками. Они что, совсем съехали со своего чистого разума?»
Судя по всему, так и было, потому что останавливаться убийцы не собирались. Озарившее город багряное зарево отражалось в каплях дождя, и казалось, небо плачет жидким огнем. Тимур смотрел в падающий с высоты пламенеющий ливень, когда на огненном фоне отчетливо мелькнула тень. Каменная горгулья и сидящая на ее спине женщина уже вышли на идеальную для атаки позицию.
Ведьма выпрямилась в стременах. Отвела руку с тяжелой, причудливо украшенной алебардой. С лезвия сорвалась шаровая молния и лавандовым заревом упала на господина советника.
Тимур успел лишь рвануться в сторону, превращая бронежилет в импровизированное укрытие. Мир сотрясся от взрыва. Опять. Давай, Канеко, двигайся, им нужна лишь пара минут, чтобы отсечь ложные следы и перенацелиться. Тут сейчас все накроет переформатированием, и ками только знают, как отреагирует на это заклинание-небоскреб.
Шатаясь, Хромой Кот поднялся на ноги. Там, куда упал заряд, в крыше алел шрам, более всего напоминающий оставленный точечным орбитальным ударом кратер. Здание, ощущавшееся кошачьими лапами, точно живое существо, гневно пульсировало, свитые в руны информационные потоки стронулись с мест, меняя очертания, переписывая себя в нечто иное. Со стоном он заставил избитое тело подойти к провалу. Заглянул вниз. Спрыгнул.
Лапы мои!
Отчетливо запахло паленой шерстью.
Выхватил когайто. С рычанием скорее боли, нежели гнева, вогнал его в центр кратера. Рванул, загружая одну из старейших своих, ранее ни разу не использовавшихся программ. Ту, что в юности напыщенно назвал «каноэ падает с водопадом». Потому что сколь бы ни был крут поток информации, всегда есть возможность проследовать за ним.
Теоретически.
Кратер распахнулся черной воронкой. Железный Неко попытался было вычислить, куда может вести этот провал. И его аналитическое «я»
Дна бездне не было. Не было вообще ничего, из проема голодной тьмой смотрела буря, информационный хаос, готовый пожрать любой оказавшийся в пределах досягаемости структурированный код.
Программа-каноэ, смешная на фоне такой мощи, будто сдернула иллюзию. Прорвала маскирующую мембрану, показав гигантское заклинание таким, каким оно было на самом деле. Спицей, пронзающей самое сердце домена. Формой, сплетающей информацию в тугой поток. Провалом в глубину Паутины.
Тимур запрокинул морду к роняющему пламя небу. Он видел, как заходила для повторной атаки горгулья. Чувствовал, как густеет воздух, готовясь переформатировать заданный информационный участок. Знал, что наконец-то Хромого Кота загнали в капкан, прижали к стене, отрезали пути бегства.
Оттолкнулся от раскаленного склона кратера.
Сгруппировался.
Рухнул в нестабильность информационной бездны.
Бронежилет развернул крылья, обнял его, заслонил, точно вдыхающая с тобой в такт спасательная капсула. Сорвавшийся с края мира водопад швырял и бил, пока, после очередного удара, сознание не замкнуло вспышкой боли. Сломал хребет аватары? Но нет, новые прыжки на невидимых информационных порогах отозвались новыми ушибами, значит, чувствительность не потеряна. Сейчас это отнюдь не казалось благословением.
Тимур сжался, стянув к себе защиту, все ресурсы направил на слепую оборону. Он выставлял один щит за другим, пока не кончились заготовки. А потом плел блоки на живую, судорожно составляя код, выбрасывая перед собой на те короткие мгновения, что требовались для написания нового щита. И еще одного. И еще.
Он падал и падал в бесконечной тьме. Пока теплилось сознание, упорно дрался за каждый бит унесенных хаотичным потоком программ. Когда разум погас, все равно продолжал огрызаться.
А потом полыхнул свет.
Последняя вспышка боли. Слепота.
Больше не было ничего.
Пробуждение давалось трудно. Он прикрыл ладонью болезненно зажмуренные глаза. Перекатился на бок. Каким-то животным, нерассуждающим инстинктом нашел щель, где свет был не так ярок. Забился в нее. Вновь впал в беспамятство.
Тишина. И холод. Мелькнула мысль — я же был в боевом режиме, почему нет теплой шкуры? И внезапное осознание — он больше не в боевой аватаре — заставило резко проснуться.
Тимур потер глаза. Посмотрел на исцарапанную, сотрясаемую мелкой дрожью руку. Он был в базовом облике — как показала короткая проверка, единственном, оставшемся доступным. Программное обеспечение ощущалось так, слово стая бешеных псов зубами выдирала из него куски. Будто из самого Тимура вырвали и пережевали самые чувствительные части. А то, что не надкусили, изодрали
