земном диске, но не мы создаем их. Мы — Разрушители. И если хотите знать, то мой господин уверен, что мы живем в худшем из миров, и Создатель, словно разрушающий неудавшуюся статую скульптор, уничтожает наш Мультиверсум Постепенно, не торопясь — все миры падут, дабы сотворить новую, более совершенную материю для миросозидания. То, что вечность для смертных и Бессмертных — лишь день из жизни Создателя. Так говорит мой господин. И наше дело — помочь Ему приблизить мир к новому состоянию. Ведь и Разрушение, и Созидание — все относительно. Вот нас называют Разрушающими Порядок. Богов можно назвать Разрушающими Хаос. А их зовут Созидающими Порядок. Но мы тогда имеем полное право называть себя Созидающими Хаос. Такая вот диалектика.
Глюкцифен замолчал, и напряженная тишина повисла в угорре. Уолт не знал, что сказать на слова убога. Тот говорил со страстью не меньшей, чем до этого Эльза. Джетуш задумчиво рассматривал «потолок». Игнасс помалкивал.
Эльза покачала головой, смотря в глаза Глюкцифену.
— Да, убог, — сказала она. — Ты прав. Вам тоже надо во что-то верить.
Козлоголовый выглядел так, будто его огрели мешком с железными опилками. Неожиданный смех промчался по угорру — веселый, бодрый, беззаботный. Игнасс, лжежрец и дознаватель Конклава, смеялся от всей души, вытирая выступившие от смеха слезы.
— Прекрасно сказано, леди ар-Тагифаль! Великолепно! Если бы кто мне рассказал — усомнился бы! «Вам тоже надо во что-то верить» — как вы его!
Глюкцифен грозно глянул на Игнасса, и конклавовец вмиг заткнулся, сосредоточившись на рассматривании ногтей на руках.
— Тв
— Да, простите меня, Джетуш Сабиирский! — покаянно закивал Глюкцифен. — Я сейчас… слегка расстроен нападением Хирургов и нашим недопониманием с Молодым убогом. И потому речь моя пытается успокоить меня, но успокоения я достигаю, вспоминая о величии своего народа и нашего Предназначения.
— Если Архистратиг узнает, что вассал решил пойти против него, что он может сделать? — терпеливо спросил наставник.
— Просто лишит его сути, которая составляет основу Аспекта Разрушения, воплощенного в этом убоге, — с таким видом, будто растолковывает азбучные истины, ответил Глюкцифен. — А убог, который не есть убог по своей Функции… ну… Представьте молоток, которым невозможно забивать гвозди или делать то другое, для чего предназначен молоток. Такой молоток выкидывают. И убог, лишенный Аспекта Разрушения своим лордом Повелителем, будет блуждать по Подземелью или Нижним Реальностям, пока не превратится в безумную Тварь, с которой сможете справиться даже вы, смертные.
Говоря магическим языком, Архистратиг способен свести Онтос к Онтису с последующей его минимизацией. Очень любопытные сведения. Интересно, а боги так могут делать? И что происходит с лишенными Онтологического Эфира Созидателями? Они вряд ли превращаются в Тварь — но тогда в кого?
Наверное, Архиректор тоже не отказался бы от такой способности: лишать членов Ректората магических сил, если они вновь начнут заниматься ерундой, а не организацией учебного и научного процессов. Гм, вновь? В смысле: когда ему надоест, что они занимаются ерундой.
— С такой властью Аваддану нечего беспокоиться о своих подданных, — заметил Джетуш. — Если он повелит, все будут молчать. А кто не будет, тех он заставит молчать.
— Не во время периода выборов, — вздохнул Глюкцифен. — Власть над Кратосом отбирается на это время у Лорда-Повелителя, чтобы он как равный среди равных претендовал на него. К тому же генералы армии Подземелья не подчинены Месту Власти, а они постоянно бывают при дворе моего господина. Подземелье расширяется, и армия постоянно находится на рубежах, потому что неизвестно, что может появиться из-за Пределов.
— Что ж, с этим понятно… — пробормотал Джетуш. — Когда новые выборы?
— По вашим смертным меркам… так… через пять дней.
— Значит, вы хотите, чтобы мы решили вашу проблему за пять дней?
— Не за пять, Джетуш Малауш Сабиирский. За четыре.
— Потрясающе. — Наставник не смог сдержать ехидной ухмылки. — Все условия для работы я посмотрю. Почему вы не обратились с предложением контракта раньше?
— Ну мы уверены в силах великого и могучего Джетуша Малауша Сабиирского, слава о котором гремит по всему земному диску, — голосом, просто лопающимся от лести, произнес Глюкцифен.
— Почему? — Земной маг нахмурился. — Почему вы так уверены в моих силах.
— А вот это, — Глюкцифен поднял руку и покачал указательным пальцем, — вы узнаете при дворе. Потому что мы уже прибыли к Цитадели моего господина и наш разговор, увы, придется прервать.
Прибыли? Уже? Быстро. Уолт завертел головой, пытаясь увидеть, где сейчас находится угорр. И увидел.
Глава десятая
Дед говорил: ты впечатлительна, Эльза. Дед говорил: это плохо, Эльза. Дед говорил: тебе необходимо избавиться от излишней восприимчивости.
Когда она поняла, где оказались Магистры (Нижняя Реальность — истинная Нижняя Реальность, а не те Пять Кругов, о которых знает каждый образованный смертный!), то пообещала держать себя в руках. Нельзя показывать, что она… Да, испугалась. Сильно испугалась.
Убоги — зло.
Убоги — энтропия.
Последнее утверждение можно принять, когда ты слушаешь лекцию и рассматриваешь динамическую модель Равалона, но когда рядом стоит Бессмертный, предавший Замысел Тв
Хаос — это зло. Ведь он приносит ужас и горе, страдания и боль, где бы ни проявлялся: в войнах, революциях, катастрофах. Хаосу не нужен порядок, и он стремится всеми силами разрушить его. Разрушение — это зло. Оно ничего не творит, лишь портит и уничтожает, отправляя сущее в небытие. И убоги, в которых переплелись Хаос и Разрушение, не могут не быть злом. Минус на минус не даст в этом случае плюс. Это иная математика.
И когда убог, над которым вначале она даже смеялась (смеялась! над Бессмертным! как глупо…), начал показывать разбросанные по Подземелью преисподнии, Эльза не выдержала. Броня треснула. Испуг, радостно потирая руки, пополз наружу, обращаясь в страх.
Души, блуждающие в бесконечном огненном лабиринте.
Души, пригвожденные к ледяным колесам, несущимся по небу.
Души, пожираемые адским псом Гаармом.
Души, вкалывающие себе в глаза иголки.
Души, пьющие кислоту.
Души грешников.
Души смертных, чьи грехи на Суде Истины в Белой Пустыне превысили добродетели и были посланы
