связей в высшем свете, поэтому вы до сих пор имеете чин капитана и под командой у вас всего лишь старый крейсер. Хотя многие из ваших однокашников уже давно полковники и генералы.
Лицо шевалье потемнело. Этот чужак наступил на больное место. Что толку, что ты блестящий офицер, если тупицы, у которых имеются родственники при дворе, занимают высокие посты? А ты так и обречен навсегда прозябать внизу социальной лестницы?
— Заело? — съехидничал собеседник. — По себе знаю. Так что можете не отвечать и не опровергать. Но я предлагаю вам новую судьбу и новую должность в Империи.
— И какую же?
Ле Гранвиль откинулся на спинку своего кресла. Чужак вдруг стал серьезным.
— Что вы скажете, шевалье, насчет поста наместника провинции Монсеррат?
— Что?! Это дурная шутка! Не стоит издеваться надо мной. Лишь Император может даровать такой пост. И потом — между Империей и Маркизатом договор!
Собеседник усмехнулся в ответ на пылкую тираду:
— А с кем вы, по-вашему, сейчас беседуете, шевалье?
Тот обмер: де Берг и есть Император?! Нищий дворянин, сбежавший из Герцогства, — Император?!
— Я сужу о вас по тому, что вы сделали, шевалье. Честный человек всегда получит вознаграждение от судьбы. А в вашем случае судьба — это я.
— Но…
Император взглянул на что-то за спиной монсерратца, потом поднялся.
— Я даю вам час. К сожалению — больше не могу. К тому времени мои легионы завершат погрузку на транспорты. И здесь мне нужен человек, на которого я могу положиться. Им можете стать вы. Подумайте.
В стене позади де Берга вдруг раскрылись невидимые до этого двери, и он шагнул прочь из комнаты, но на пороге оглянулся.
— У вас один час. Примите верное решение, шевалье.
Створки вновь сомкнулись, и ле Гранвиль остался один…
Истребители появились внезапно, вывернувшись из-за огромного шара алой планеты. В трассах лазеров они закрутили бешеные виражи, уходя от оборонительного огня стационарных форпостов, висящих в космосе.
Потеряв флот, Чукан сделал ставку на свои космические станции, некоторые из них имели просто чудовищные размеры. Все последнее время эти позиции усиливали, и заводы по производству оружия работали круглосуточно, без выходных. Множество дополнительных башен, ракетных установок расположили прямо на поверхности искусственных планетоидов, не слишком заботясь об их защите, рассчитывая на неимоверную плотность огня подобных сооружений. В страхе ожидая начала вторжения. До княжества дошла весть, что Император поклялся отомстить за применение запрещенного оружия. И вот — началось!..
Юркие машины на бешеной скорости устремились к станциям, уходя от шквала лучей и нанося короткие, злые удары по всему, что находилось в зоне их досягаемости. В ослепительных вспышках испарялись стрелковые установки, время от времени огненные шары говорили о попадании в боеголовку находящейся на стартовом столе ракеты. Это было самое страшное — ударная волна рвала наспех проложенные системы обеспечения, детонировали боеприпасы, и осколки уничтожали орудийную прислугу. Иногда, впрочем, ответный огонь достигал цели, и стреловидная машина Империи разлеталась на куски под приветственные крики защитников станции. Впрочем, это случалось очень редко, и тогда истребители с особой злостью набрасывались на удачливого чуканца, всегда превращая орудийную либо ракетную установку в решето, а самого стрелка — в труп.
— Всем отойти за пределы действительного огня! — прозвучала команда в эфире, и имперские машины, форсируя двигатели, устремились обратно.
Из-за планеты начал выдвигаться основной флот, вышедший из дерт-режима внутри системы. Это было неслыханным риском. Окажись планета в точке выхода, и пламя распада испепелило бы не только нападающие корабли, но и большую часть планет. А все живое просто исчезло бы навсегда. Но логгер- системы Империи были точны. Тем более что расчеты проверял лично Прогност.
Граненые громады дредноутов, кресты тяжелых кораблей артиллерийской поддержки в боевом положении, туши треугольников фрегатов огневого подавления. Сотни крейсеров, миноносцев и прочих мелких кораблей. Позади боевого построения маячили махины авианосцев, несущих те самые истребители, которые первыми ринулись в атаку.
— Вышли на дистанцию «сто»!
В рубке управления флагмана прозвучал голос старшего артиллериста:
— Приготовиться к открытию огня!
Истошно завопил ревун, вскрикивая короткими гудками. Вспыхнули новым сиянием пульты и ожили системы виртуального наведения орудий. Башни зашевелились, разворачиваясь в сторону орбитальной платформы, силовые эмиттеры окутались радужной дымкой энергетических полей.
— Дистанция «сто десять»!
— Огонь!
Залп сотряс громаду корпуса линкора, но маневровые двигатели скомпенсировали момент отдачи, и корабль прошел дальше, уступая возможность дать залп следующему за ним дредноуту.
Огонь главного калибра был ужасен: пламя обволокло практически всю платформу. В разные стороны полетели брызги расплавленного металла и бесформенные обломки сооружения. Целые секции выворачивало наизнанку. Огненная волна промчалась по внешним коридорам, испепеляя людей, испаряя кабели управления и трубопроводы систем обеспечения, разрывая в клочья элеваторы подачи. Людей сжигало дотла, превращало в обгоревшие, скорчившиеся мумии, разрывало на части. Раненые тщетно пытались добраться до санчастей — имперцы не знали пощады, ведя непрерывный огонь по металлическому шару и вскрывая его, словно луковицу. Уровень за уровнем превращались в мешанину перепутанных конструкций и листов, клубки проводов и труб вперемешку с останками человеческих тел…
Десять минут — и первая из орбитальных платформ бессильно застыла в вакууме, потеряв всякую форму…
— Флоту — выход на следующую позицию. Истребителям — приготовиться к атаке!..
Заслышав команду, пилоты на авианосцах бросали недопитую воду, торопливо натягивали шлемы, занимали места в кабинах своих машин. Механики лихорадочно пополняли боезапас, меняли регенерационные модули систем жизнеобеспечения, латали пробоины в коротких, словно обрубленных топором плоскостях, до предела набитых оружием…
С шипением толкатели запихнули на стартовую платформу первую машину. Пилот махнул рукой сквозь прозрачный стеклопласт фонаря, и в воздухе вспыхнули голографические указатели стартовой дорожки. Табло перед глазами сидящего в истребителе человека вспыхнуло зеленым, и линейная катапульта вышвырнула легкую машину наружу. Тут же, словно патрон в гигантском пулемете, на место взлетевшей машины встала следующая. Три минуты — и сто двадцать крошечных «стрелок», перестроившись в боевой клин, уже скользят вдоль бесконечных бортов огромного флота, набирая скорость. Впереди следующая цель…
— Быстрей, быстрей! Ну же!
Яростное шипение противопожарных систем, клубы перегретого пара от пылающих плоскостей. Этот истребитель ремонту уже не подлежит. Только под списание. Удивительно, что пилот смог посадить изувеченную до неузнаваемости машину…
Механики торопливо выламывают куски стеклопласта граненого фонаря, внизу нетерпеливо приплясывают одетые в зеленую униформу медики. Внезапно суета вокруг кабины стихает — вот один, затем второй, третий тянут форменные кепи со своих голов. Пилот мертв. Изуродованное тело бережно вытаскивают наружу, на руках передают вниз. Один из врачей подходит к нему, вытирает кровь с лица, закрывает веки. Затем погибшего кладут на гравиносилки, и они исчезают в коридоре…
