— Играть, говоришь? Ну что ж, если это тебе игрой представляется, изволь. Вот мой заклад: тебя везу полоняником в Туров, семья твоя остается у татей, Городно, брошенное, почитай, без воинов, ждет своей судьбы. Мономашичи терпят ущерб своему достоянию и ущемление гордости. Что в ответ ставишь?
На секунду Михаилу показалось, что Всеволод, подобно вайнеровскому Горбатому, выкрикнет: «Черт с вами, мусора, банкуйте!», однако князь смолчал. Снова закрыл глаза и о чем-то задумался. Михаил тоже молчал, дожидаясь, пока Всеволод заговорит первым.
— Что ж, выкуп, значит, не только за меня, но и за семью мою получить желаешь? — спросил наконец князь надменно-презрительным тоном. — Получишь. Называй цену.
— Неверный ответ, проигрыш, — констатировал Михаил и чуть повысил голос, не давая себя перебить: — Во-первых, я всего лишь сотник, и не мне выкуп назначать, а тому, кому я служу. Во-вторых, я православный воин и защитить женщин и детей обязан, не требуя за то платы, иначе покрыл бы позором и себя, и род свой. В-третьих, ляхи уйдут безнаказанными и с богатой добычей, а значит, повадятся ходить в наши земли снова и снова, да вдобавок еще и похваляться станут, что князь Городненский под их дудку плясал. В-четвертых, льстецы примутся княгине Агафье нашептывать, что, мол, стоило ей от власти ненадолго отлучиться, и сразу же все наперекосяк…
— Не сметь!!! — прорвало Всеволода. — Змеем эдемским шипишь, колдун! Не тебе об этом…
— В-пятых, — почти выкрикнул Михаил, — от Мономашичей добра не жди! Не простят!
Раненый князь закусил губу и глянул затравленным волком — вцепился бы в горло, да не может.
— Однако уже то хорошо, — снова спокойно и размеренно заговорил Михаил, — что уже не как смерд ты думаешь, а как купец. Может, с третьего раза получится так, как надлежит князю?
— И как же, по-твоему, — слова «по-твоему» Всеволод не произнес, а словно бы выплюнул, — должен князь думать?
— Приказ! Рожденному повелевать надлежит отдать такие приказы, исполнение которых изменит неблагоприятное течение событий. Я же недаром спросил: «Что будет потом?» Приказ есть деяние, изменяющее будущее. Сейчас будущее твое видится весьма мрачным, но ты, воспользовавшись своим правом повелевать, можешь изменить его в лучшую для себя сторону. — Михаил выдержал паузу, но не дождавшись вопроса, сформулировал его сам: — Ты можешь спросить: кому и какие приказы может отдать раненый пленник, прикованный к ложу? Отвечу: даже в самом бедственном положении властитель остается властителем и волен приказывать своим людям. А еще добавлю: счастлив тот властитель, которому и в бедствии есть кому приказывать, значит, остались у него верные люди, стараниями которых он может переменить будущее.
К примеру, ты можешь приказать твоему человеку — Трофиму Веселухе — указать мне место, где тати содержат княгиню с детьми. Тогда я смогу ее освободить. И тем самым ты тут же выйдешь из-под власти тех, кто заставил тебя непотребное творить, ляхам, латинянам премерзким, подчиняться. Так же и с другими приказами.
Снова повисла пауза. Михаил ждал, когда князь спросит о «других приказах», Всеволод раздумывал о чем-то своем. Наконец раненый, вроде бы небрежно, обронил:
— Продолжай.
— Далее. Ты можешь приказать княгине своей, во искупление ее вины за пленение…
— Да ты в уме?! — Кажется, изумление Всеволода было неподдельным. — Какая вина?!
— Кто охрану княгини устраивал? — мгновенно отозвался Михаил. — Твой человек или человек княгини? Не боярин ли Солома? И не указывал ли ты, что охрана ненадежна? И послушали ли тебя?
— Ну и?.. — Всеволод пристально уставился на собеседника, и Михаил готов был поклясться, что князь уже прикидывает, чьи головы полетят и какие преференции он приобретет во властном соперничестве с женой, повернув дело таким образом, каким ему только что было подсказано. — Говори, раз начал!
— Так вот: ты можешь приказать княгине Агафье самой исправлять случившееся — отправиться в Киев и объяснить брату Мстиславу, отчего тебе пришлось поступать так, как ты поступил.
— Дальше! — требовательно произнес Всеволод. — Ты ж еще не все сказал?
— Не все, — согласился Михаил. — Еще можно послать человека с приказом твоей дружине: «Взять ляхов в ножи… ну или как получится, но истребить всех до единого! — Мишка уловил едва заметный кивок собеседника и понял, что Всеволод и сам бы с удовольствием принял участие в этом „мероприятии“». — А полон с добычей сопроводить назад, хотя бы до Пинска, дальше они и сами доберутся.
Это предложение, было заметно, князю понравилось меньше, но он все же согласно кивнул: Вячеславу Туровскому надо вернуть хотя бы часть потерь.
— Ну и еще… — продолжил Михаил. — Твоему старшему сыну сколько лет?
— Что? — Вопрос оказался для Всеволода совершенно неожиданным. — Борису? Восемь. А тебе зачем?
— Тебя я в Туров увезу. Ничего не поделаешь, служба. — Михаил развел руками, обозначая свое бессилие перед требованиями воинского долга. — Княгиня Агафья в Киев отправится, но град-то кто-то хранить должен. Не сам князь, так княжич. Найдется там у тебя человек, которому до возвращения дружины град и княжича доверить можно? ТВОЙ человек.
— Гм, тогда к дружине Солому отправить… — пробормотал Всеволод.
— Добро! — решительно произнес Всеволод. — Вели Веселуху сюда привести!
— Вот и ладно. — Михаил поднялся на ноги, склонился в поклоне, коснувшись правой рукой земли, и снова, как в начале разговора, раздельно вымолвил: — Здрав. Будь. Княже. Благодарствую за науку.
— Какую науку? — Всеволод удивленно уставился на Мишку.
— За показ того, как истинный властитель себя в несчастии ведет. Сначала как простой человек: чувствам — страху, злобе, отчаянию предается. Затем уравнивается с собеседником, а в конце концов преодолевает себя и истинную княжескую суть являет — мыслить начинает не сиюминутными заботами, а тем, как события своей власти подчинить.
— Хм… — Всеволод изобразил хитрый взгляд, словно читал в мыслях собеседника, будто в раскрытой книге, и ответил: — Ну что ж, здрав будь и ты… сотник.
Примечания
1
Вот перл, который автор своими ушами услышал в Гарвардском университете от профессора,
