— Что?! — Мне показалось, что на секунду ему изменило хвалёное врачебное хладнокровие и бедолага едва устоял на ногах. — Но как… как это произошло?!
— Она умерла от анафилактического шока. В поставленной ей свече была обнаружена убойная доза аллицина.
— Чеснока?!
— Да. Кто покупал ей свечи?
— Я… покупал, как и все лекарства, а что? — Он слегка запнулся и на секунду опустил взгляд. — У меня даже сохранился чек. Это были обычные геморроидальные свечи.
— Где вы находились вчера вечером? — продолжал напирать я.
— Дома.
— А кто-нибудь может это подтвердить?
— Никто. Послушайте, если бы я решил кого-то убить, я бы позаботился об алиби.
— Вы оставили ей свечи.
— Да, но не отравленные. Я купил их ещё три дня назад, они лежали в холодильнике. Все вопросы к аптеке, в которой мне это продали! — ловко отмазался он. — Как вы думаете, удастся прижать эту аптекарскую сеть за страшную фармацевтическую ошибку, повлекшую смерть моей дорогой тётушки?
Мне оставалось лишь попытаться отыскать в его доверчивых глазах хотя бы тень совести или стыда. Что ж, я честно попытался. И разумеется, безрезультатно, пристыдить этого невероятно откровенного типа было просто невозможно. Он искренне верил в то, что поступает единственно правильно! Я вдруг почувствовал, как по спине бежит холодок…
Этого типа никак и ничем невозможно было прижать к стенке, у меня была целая куча подозрений и ни одной улики. Месье Перси Тату нуждается в деньгах, он имеет возможность и нужное образование, чтобы сделать смертельную свечу. Он же наверняка имел в своём колледже всё необходимое оборудование, чтобы в лабораторных условиях выделить из запрещённого к разведению чеснока необходимую дозу аллицина и на его основе самостоятельно слепить свечу. Которой впоследствии успешно заменить обычную геморроидальную свечку. Благо упаковка позволяет это без проблем. То есть как ни верти, а именно на нём сходятся все нити следствия. И что, я должен арестовать его прямо сейчас на основании уймы косвенных улик? Вот будет веселье господам адвокатам, ведь тётушкин племянник само обаяние и невинность…
— Думаю, комиссар Базиликус всё равно захочет с вами пообщаться. В приватной обстановке, естественно, без всякой официальщины, — взяв себя в руки, соврал я. — Вы же понимаете, судебные органы очень строго относятся к молодым чертям, на которых вдруг сваливается огромное наследство.
— Я понимаю, — скромно потупился он. — А это обязательно?
— Увы.
— Что ж, я готов. — Студент-медик втянул ноздрями воздух, выгнул грудь. — Если это необходимо ради памяти моей страстно любимой тётушки, то… я сделаю всё!
Замечательно. Я деликатно взял из его рук новое «завещание», сложил лист пополам и сунул за пазуху. Месье Тату не возражал. Подозреваю, что в случае форс-мажорных обстоятельств по всем уголкам дома мадам Каролины будут обнаружены «копии» данного завещания.
Мы вышли из дома, аккуратно заперли дверь и пошли вдоль по улице. Но уже на первом же перекрёстке я вдруг заметил знакомое лицо. Та самая старушка, что приходила к нам писать заявление о насильственной смерти любимой кошки. Как удачно-то!
— Мне положено опросить соседей, — кивнул я студенту и направился к ней.
Старушка очень удивилась, увидев меня.
— Глазам своим не верю. Сынок, ты нашёл того, кто убил мою Саманточку?
— Вообще-то пока нет, но я хотел…
— Так я и знала. Мне больше понравился ваш краснокожий парнишка, такой вежливый и внимательный, не то что ты. Он мне найдёт убийцу моей кошечки, вот ему я верю. А тебе нет! Понял, ты?
Разумеется, я всё понял и близко не был намерен с ней спорить. Главное, что моя интуиция в голос вопила о том, что эта настырная старуха здесь не случайно и всё каким-то образом взаимосвязано. Ещё не знаю каким, но чувствую же…
— Спасибо! Я так и думал. Чунгачмунк наш лучший сотрудник, не сомневаюсь, что он со всем справится. Искренне рад, что вы сработались, — сказал я, поспешно пятясь задом.
Компаньонка усопшей кошки настолько обалдела, что даже не нашла слов меня задержать.
А у меня в голове билась одна мысль о том, что умершая миллионерша и сдохнувшая кошка были почти соседками. И обе скончались от отравления. Возможно ли, что кто-то сначала испытал страшный яд на безобидной кошке, а уже потом применил нужную дозу для пожилой чертовки? Помнится, Чмунк был просто уверен, что животное именно отравлено, значит…
Я махнул рукой студенту, прося его подождать, и бегом вернулся к старушке:
— Всего один вопрос, мадам. Вы уже похоронили свою Саманту?
— Ещё утром. — Она вытерла скупую слезинку. — Мы с подругами хоронили мою бедняжечку по всем правилам, с музыкой, речами и венками и сегодня вечером хорошенько напьёмся в её честь. А тебе-то зачем, сынок?
— Видимо, всё-таки понадобится эксгумация и вскрытие, чтобы выяснить, чем она…
— Ах ты, извращенец! — не своим голосом взревела старуха, бросаясь на меня с кулаками. — Ишь чего удумал? Мою красавицу вскрывать? Оргии на её могилке устраивать?! Да я тебя сама там же рядышком закопаю-у!!!
Каким чудом мне удалось вырваться, сам не знаю. Разумеется, нас в академии учили самообороне, но это было нечто запредельное. Нет никого страшнее пожилой фурии, вдруг решившей, что кто-то посмеет раскапывать её любимую кошку сразу после того, как она сама упьётся в хлам на её поминках! Старушка чуть не расцарапала мне лицо, плюнула на форменные брюки, почти оторвала рукав плаща и отгрызла одну пуговицу, прежде чем я позорно сбежал. А что мне оставалось, не драться же с ней…
— Какие-то проблемы, офицер? — чуть насмешливо встретил меня Перси. — Я уж было собрался вам помочь, это ведь долг каждого законопослушного гражданина.
— Спасибо, не стоило, просто сумасшедшая бабка. — Я ускорил шаг, потому что компаньонка кошки явно устремилась в погоню, и было ясно, что она не отстанет. — Знаете, вы не могли бы сами зайти к комиссару сегодня вечером? У меня тут появилось срочное дело.
— Как скажете. А завещание останется у вас?
— Нет, нет, что вы. — Я тут же достал из внутреннего кармана сложенный лист бумаги и вернул студенту. — Это же подтверждение ваших прав на наследство. Берегите его!
Месье Тату ещё что-то благодарно кричал вслед, но я уже бежал со всех ног. Во-первых, мне срочно был нужен Чунгачмунк, а во-вторых, старушка неумолимо приближалась. Хотя, возможно, приоритеты стоило поменять местами. Снова попадать в когти этой старой мегеры мне совсем не улыбалось…
Оторвавшись на перекрёстке, я отдышался, умерил шаг и попытался дозвониться до нашего индейца. Краснокожий вождь не брал трубку. Пришлось вызвать Флевретти, тот откликнулся почти сразу:
— Куда ты пропал, Ирджи? У нас тут такое творится…
— Я веду расследование и, кажется, вышел на чёткую версию. Чмунк у вас? Его телефон не отвечает.
— Твой вождь здесь, время от времени строит в окно страшные рожи, размахивая томагавком и отпугивая журналистов. Позвать его к трубке?
— Не обязательно. Передай ему, чтобы взял нашу машину, лопату и был через час на кошачьем кладбище. Да, и пусть обязательно притащит с собой месье Шабли из морга. Нужно будет произвести вскрытие в полевых условиях.
— Ок, всё будет сделано, как вы приказали, сержант! — дурашливо прогорланил Флевретти и уже шёпотом добавил: — Наш Жерар совсем расклеился. После того как твоя Эльвирочка растрезвонила о насильственной смерти его тёти, журналисты и телевизионщики вообще потеряли стыд и оккупировали нас со всех сторон. Чудо, что ты дозвонился мне, шеф велел всем отключить телефоны, не отвечать на звонки и никому не давать интервью. Ирджи, пожалуйста, разберись со всем этим делом побыстрее, а?
