— Так он еще и порчу на старика навел?! — возмутилась блондинка.
— Именно. Ему показалось мало просто выгнать старого человека, в отместку за собственные неудачи. Дядя решил уничтожить Дарела. Вот этого-то я простить не мог, слишком много для меня значит старик.
— И как же ты отплатил Альгейму?
— Дядя после опытов с соседом задумал посвятить себя врачеванию. Он приобрел разрешительную грамоту лекаря-знахаря и начал активно помогать людям.
— Колдун, который хотел сделать из тебя убийцу, стал заботиться о здоровье простых людей? — Я чуть не подавился воздухом.
— Во-первых, не простых, а довольно состоятельных, во-вторых, не заботиться, а зарабатывать на их здоровье. Он приходил в богатые дома и сообщал о симптомах болезни одного из домочадцев. Слова никому не известного знахаря всерьез не воспринимали, а через два-три дня к Альгейму уже сами шли вчерашние скептики, поскольку диагноз чудо-лекаря полностью подтверждался. Да и как ему было не подтвердиться, если дядя сам творил какого-нибудь магического вампира, который воздействовал на здоровье человека. Потом шло длительное и дорогостоящее лечение с помощью диковинных трав и только дяде известных рецептур. На самом деле мой родственник ослаблял воздействие собственной магии на пациента, обеспечивая не слишком быстрое выздоровление — вполне достаточное для того, чтобы существенно облегчить кошелек зажиточного горожанина.
— Неужели в городе не было других лекарей?
— В Варнидоне проживало пять лекарей, но, после приобретения Альгеймом разрешения заниматься знахарством, они внезапно заболели. А кто захочет лечиться у больного доктора?
— Твой дядя взялся за дело с размахом. Надеюсь, ты не пошел к нему в гости, чтобы пожурить за нехорошие поступки?
— К нему и раньше пройти было непросто, а теперь дом стал похож на хорошо защищенную крепость с десятком охранников. Поэтому я пошел к его пациентам. В городе несложно было узнать, кого посещает мой дядя.
— Тебя запросто пустили в богатые дома?
— А я пошел к тем больным, которых Альгейм бросил на произвол судьбы. Причина была самая простая — у пациентов закончились деньги. И таких в городе уже насчитывалось немало. Меня пускали к больному как последнюю надежду на спасение.
— Ты снова использовал «Зеркало»? — спросила девушка.
— Не совсем, я использовал абсолютно новое заклинание и назвал его «Оборотным», — произнес юноша с довольным выражением лица.
Принцесса лишь пожала плечами, а Эл объяснил:
— Механизм заклинания тот же, но обычную отраженную порчу колдун может элементарно отключить, так как сам является ее источником, и в этом случае «Зеркалу» нечего будет отражать. Оборотное заклинание перестраивает природу магического вампира, теперь его источником становится бывшая жертва, и создатель наведенного колдовства подвергается нападению собственных творений, не имея власти над ними. Он может избавиться от напасти только при контакте с новым источником. Я же строго-настрого запретил подпускать Альгейма к выздоравливающему в течение трех суток.
— Ты страшный человек, Эльруин! — восхищенно произнесла Сонька.
— Я становлюсь страшным, когда обижают моих друзей, — парировал юноша.
«А ведь в парне просыпается неслабый характер», — подумал я, слушая о дальнейшем развитии событий.
— Слух о странном поведении знаменитого лекаря быстро распространился по городу, а когда он с помощью своих охранников ворвался в один из домов, куда его не хотели пускать, стали говорить о помутнении дядиного рассудка. В результате сумасшедший знахарь в один день растерял своих богатых клиентов, а слуги потребовали срочный расчет, испугавшись за здоровье хозяина. Вдруг он умрет и не расплатится?
— Неужели он так скверно выглядел?
— Десять собственных магических вампиров тянули из него жизненные соки, а он — их создатель — не мог ничего сделать, не добравшись к отражающему источнику. На исходе третьего дня на Альгейма было страшно смотреть. Он познал всю прелесть собственных творений и готов был платить любые деньги за избавление. Многие из пострадавших быстро догадались, в чем суть проблемы, и отыгрывались на своем мучителе как могли. К тому времени, когда дядя расплатился с брошенными клиентами, у него из всей собственности остался один дом. Вот тогда он пришел в старую хибару Дарела, где состоялась наша встреча после долгой разлуки.
— Ну и как, дядя сильно обрадовался? Не зацеловал до смерти? — съязвила Сонька.
— Он уже к тому времени догадался о моем присутствии и стал просить прощения прямо с порога.
— Надеюсь, ты не удовлетворил просьбы этого заботливого о чужом здоровье человека? — не унималась принцесса.
— Почему же? Какой-никакой, а родственник. Я предложил ему отказаться от собственного жилища в пользу Дарела и добровольно принять «Проклятие золотого лотоса» в нагрузку. Взамен Альгейм получал освобождение от последнего оборотного заклинания, — спокойно ответил юноша, но у самого в глазах заплясали чертики.
— Ну разве так можно… — начала наступление Сонька, но Эл не дал ей договорить.
— Я прекрасно помнил о заклинании «Зеленого клинка», который на время блокирует «Проклятие…». Дядя, вероятно, на него и надеялся, когда так быстро согласился на мои условия. Но я решил воспользоваться трюком болотной тетушки, — с «нежностью» в голосе произнес племянник, — и забыл рассказать Альгейму о маленьком усовершенствовании, которое при наложении блокировки на мой «лотос» включает музыку. Ту самую, которая всем понравилась в Белом замке.
— Хочешь сказать, что теперь твой родственник кого угодно может заставить танцевать? — подключился я к беседе, пока Сонька переваривала коварство нашего юного мага.
— Нет, только себя, поскольку музыка будет слышна лишь ему. Да, дядя может избавиться от запрета творить пакости ближним на пять или десять минут, но все это время ему придется посвятить зажигательным танцам. Если при этом у него еще останутся силы на колдовство — значит, Альгейм великий волшебник.
— Эл, я тобой горжусь! У меня никогда не было учеников, но ты — самый лучший, — похвалила Сонька рассказчика, звонко чмокнув его в щеку.
— Так, а теперь самым простым языком объясните несведущим о ваших «клинках» и «лотосах», — попросил я, поскольку смысл сказанного не вписывался в мои скромные познания о магах и магии.
— «Проклятие золотого лотоса» запрещает колдуну наносить вред кому-либо, но может быть наложено только с добровольного согласия. Заклинание же «Зеленого клинка» на время освобождает мага от действия проклятия. Я понятно объясняю? — проинформировала принцесса.
— Вполне, — кивнул я блондинке и обратился к Элу. — Ты говорил, что, когда покидал город, Альгейма за что-то били?
— Я помог Дарелу переехать в дом дяди и даже нашел ему через знакомых, которых избавил от порчи, двух постояльцев, чтобы у старика появились деньги. Затем направился из города. На одной из площадей были слышны неразборчивые крики, а пробегающий мимо мальчишка рассказал, что какой-то сумасшедший устроил танцевальную вакханалию во время похоронной процессии, причем умудрялся танцевать, даже когда его начали бить возмущенные родственники покойного.
— Действительно, горбатого только могила исправит. Надеюсь, ты не стал оказывать ему помощь?
— Честно говоря, я даже не успел подумать об этом, поскольку помощь понадобилась мне самому. Мальчик, который только что спокойно разговаривал со мной, вдруг испуганно посмотрел наверх и, убегая, закричал: «Колдун!» Я тоже взглянул в небо — прямо над моей головой водили хоровод синички геби. Ума не приложу, как они оказались в городе, да еще на свободе, но мне уже было не до раздумий. Попасться городской страже с таким сопровождением и без охранной грамоты — все равно что подписать себе
