В карих глазах Лакшми плескались тоска и боль. А в глубине — страдала душа. Не от физической боли, нет. От того, что Лакшми боялась пещеры. Лакшми боялась Хельга. Лакшми боялась даже девочки, которая ей помогала. И она страдала от этого страха, не знала, что с ним делать.
А в черных глазах второй девочки — упрямство. Упрямство, которое хуже, чем боль — потому что боль можно вытерпеть, но такую вот настойчивость души, которая рвется из тела, прямо требует, чтобы ее увидели, — нет, такого не вытерпишь. Жилы будешь рвать, стремясь доказать что-то себе и окружающим, что-то очень важное; умрешь, но докажешь. Уж легче бояться, чем быть таким упертым.
«И что мне теперь делать?»
Однако девчонка с льняными волосами уже сама начала действовать, не оставив ему выбора.
Альдис Суртсдоттир
Альдис выругалась про себя. Шанс добраться до выхода с покалеченной Лакшми и остаться «живой» был ничтожен.
— Ты ведь меня не бросишь? — забеспокоилась Лакшми, глядя на ее помрачневшее лицо.
— Не брошу, конечно. Но как это все не вовремя… Дай подумать секунду.
Лакшми покорно замолчала, глядя на Альдис снизу вверх своими огромными черными глазищами. Она была прехорошенькая — миниатюрная, изящная, с нежной смуглой кожей и шаловливым личиком, выглядывающим из растрепанных коротких кудряшек.
— Ты сможешь встать?
— Не знаю.
— Давай попробуем. Возьми меня за шею.
Альдис подхватила ее под мышки и попыталась приподнять. Лакшми честно старалась ей помочь, но попытка ступить на больную ногу вызвала у девушки долгий стон и новую порцию слез. Бхатка осела, опираясь на стену и поджав ногу.
— Больно.
— Надо сделать компресс. Я слышала журчание воды, где-то здесь должен быть родник. Посиди секунду, я сбегаю, поищу его.
— Нет! — почти выкрикнула Лакшми, вцепившись в руку Альдис. — Не оставляй меня!
— Я ненадолго. — Альдис постаралась сказать это терпеливо и по возможности мягко. — Тебе нужен холодный компресс.
— Нет! Пожалуйста, не уходи. — В голосе южанки снова зазвенели слезы. — Пожалуйста…
Девушка отвернулась и постаралась унять подступающее раздражение. Лакшми не виновата, она напугана, ей больно и плохо…
Она даже не сразу поняла, что рядом появился кто-то третий. Альдис так отвлеклась на сокурсницу, что совсем перестала вслушиваться.
А между тем замерший у поворота незнакомец настороженно переводил взгляд с одной девчонки на другую.
Секунду спустя девушка узнала его. Это был тот самый мальчишка, что в драке на пирсе смог в одиночку справиться с двумя противниками. Тогда Альдис не запомнила его лица, но хорошо запомнила осанку и манеру двигаться.
Сейчас она смогла хорошенько рассмотреть его.
Незнакомец оказался выше Альдис на полголовы. Волосы его были жестче, чем у девушки, и чуть больше отливали в золото. Парень был красивым, но не смазливым, в его худощавом, чуть властном, породистом лице явственно проступали фамильные черты Горних Домов Запада. Легко поверить, что род незнакомца считался знатным еще во времена первых конунгов, а может, и того раньше.
Альдис демонстративно опустила руку на мешочек с шариками и выловила пальцами снаряд. Но мальчишка не нападал и, похоже, не был разведчиком чужой группы. Он шел один, и у него в руке была зажата карта.
Поняв, что незнакомец не собирается атаковать, девушка расслабилась. Если парень не полная свинья, то поможет ей донести Лакшми. А если свинья, то вполне заслуженно сейчас получит снаряд с краской между глаз.
— Ну, чего ты стоишь и смотришь? — обратилась она к сокурснику. — Не видишь, человеку плохо? Помоги мне поставить ее на ноги.
Парень настороженно попятился и насупился:
— Почем мне знать, что это не ловушка?
Альдис фыркнула. Всеотец, ну что за бестолочь!
— Да ты посмотри на ее ногу! Это уже не игры, это серьезно. Кажется, перелом. Она не дойдет до выхода сама.
Парень задумался, сощурив ярко-голубые глаза. Его рука, лежавшая на поясе, начала выбивать причудливый ритм. Казалось, он что-то напряженно просчитывал в уме.
— Послушай, где-то здесь недалеко должен быть ручей, я слышала журчание воды. Нам нужно наложить холодную повязку. Я вижу, у тебя есть карта. — Против ее воли в голосе Альдис прорезались умоляющие нотки, и она сама на себя за это разозлилась.
— Отдай мне свои шарики, — наконец ответил он.
— Что?!!
— Отдай мне свои шарики, и я помогу вам.
Рука девушки снова дернулась к мешочку. Всего три глиняных комочка и четвертый зажат в правой руке. Эфемерная защита, не более чем иллюзия. Но с ними было спокойней.
«Все равно я не успею заняться охотой».
— Хорошо, — согласилась она после некоторой внутренней борьбы. — Я отдам. Но ты поклянешься, что поможешь нам добраться к выходу. И не будешь использовать их против нас.
Парень усмехнулся и развел руками:
— Мне нет смысла использовать их. Они твои и принесут баллы только твоей группе. Но если отдашь их, тогда я помогу. — И, улыбнувшись, с какой-то печалью в голосе добавил: — А клятвам особо доверять не стоит.
— Я отдам, — сказала Альдис. — Но поклянись Всеотцом и конунгом.
— Сама посмотри, — терпеливо ответил сокурсник. — Все плюсы только тебе. Ты можешь пристрелить и меня, и ее, стоит мне только отвлечься…
— Я бы уже сделала это, если бы хотела.
— Тебе нужны лишь слова? Пустое сотрясение воздуха?
— Тебе нужны шарики, мне нужна клятва. Все честно. — Девушка уже начала сердиться, а вот парень как будто наслаждался бессмысленным спором.
— Чем мои слова, что я помогу вам, отличаются от таких же слов, в которых я добавлю слово «клянусь»? Мне кажется, что ничем. Ты отдашь шарики, а я помогу. Все честно.
— Если не отличаются, почему ты так не хочешь клясться?
— Потому что клятва — это слово, данное перед взором богов. А я не хочу тревожить богов по таким пустякам.
Альдис разозлилась не на шутку. Ей всегда претили такие игры. Только что парень сказал, что слова — пустое сотрясение воздуха, и вот уже они привлекают внимание богов.
— Хватит юлить!
— Я юлю? Я всего лишь пытаюсь тебе объяснить, что ты требуешь того, что не нужно в нашей ситуации.
— Мне нужно. Перестань искать отговорки, мы теряем время!
— Вот это ты понимаешь. А понять меня не хочешь.
Девушка с трудом сдержалась, чтобы не запустить шариком прямо в ухмыляющуюся рожу. На секунду ей показалось, что мальчишка издевается. Потом мелькнула тревожная мысль, что он просто тянет время,
