большей части заляпанные краской.
— Стоило… — прохрипел Хельг. Он не надеялся, что Альдис это услышит. Главное, чтобы его слова услышал Свальд. — Ради моих товарищей — стоило…
Взгляд Хельга поплыл. Уходящая Альдис, наставники, врач и Лакшми превратились в размытые фигуры. Более того — онемела вся правая часть тела, как тогда, после удара Свальда. Но теперь она не спешила проходить, наоборот, онемение неторопливо продолжило распространяться дальше.
Зато…
Зато он победил!
И
Мягко опустившись на плиты, Хельг потерял сознание.
Intermedius
Храмовник
В роще, расположенной в конце террасы, щебетали птицы. Их дневные игры подходили к концу, и заливистые трели становились все тише. На мир наступала ночь, и вечер, ее авангард, спешил приготовить земли людей к приходу Повелительницы Закатов.
Отец Гуннульв неспешно просматривал отчеты о первом испытании. Пачка листов в кожаной папке на круглом столике содержала все необходимые сведения. Рядом с папкой расположился чжанский заварной чайник и блюдце из тонкого фарфора. Иногда пресветленный Гуннульв наполнял блюдце чаем и быстро, в один глоток, выпивал его.
Увлекшись отчетом о группе Дроны Махавидья (она первой и без потерь дошла до выхода), Гуннульв не сразу заметил, что сзади кто-то появился. Вздрогнув от неожиданности, жрец раздраженно посмотрел назад.
— А, это ты. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты не смел подкрадываться ко мне?
— Сто пятьдесят восемь раз, отец Гуннульв. С этим разом — сто пятьдесят девять.
— Ты их считаешь?
— Я просто помню, отец Гуннульв. Вы же знаете, меня хорошо учили помнить и вспоминать.
— Знаю, знаю. И? Зачем ты пришел?
— Мои наблюдения.
На стол легла толстая тетрадь. Отложив папку, Гуннульв взял тетрадь, быстро пролистнул заполненные рядами рун страницы.
— Твоя коллега не так оперативна, — заметил храмовник. — Впрочем, отчеты вы должны были сдать только через неделю.
— Пещера утомила меня, отец Гуннульв. Я хочу отдохнуть эту неделю.
— И поэтому ты закончил отчет раньше времени? Ты меня удивляешь. Кстати, сколько раз я тебе это говорил?
— Двести тридцать четыре раза, отец Гуннульв.
— Вместе с этим разом?
— Вместе с этим.
Гуннульв хмыкнул и ничего не сказал, снова пролистал тетрадь.
— О! — удивился он. — Ты даже и за
— Я должен докладывать о поступках
— Все может знать только Всеотец. Храм Солнца способен лишь идти путями, которые Он указывает, и верно служить Его потомкам.
— Да, отец Гуннульв. Вы правы. Я неправильно выразился — Храм Солнца должен знать все, что он способен знать.
— Если оставить официальность отчета, — отец Гуннульв положил тетрадь обратно на столик, — что ты можешь сказать о наборе?
Собеседник храмовника на мгновение задумался.
— Дети.
— Дети? И это все?
— Да, отец Гуннульв. Они дети, которые забыли, что они дети. Стараются вести себя как взрослые.
— А ты?
— Я?
— Ты же тоже… из детей.
— Я знаю, что я ребенок, отец Гуннульв. А вот они почти все забыли. Так что у меня есть преимущество: я осознаю границы своих возможностей.
— Не задирай нос. — Жрец постучал костяшками пальцев по папке с отчетами о первом испытании. — Многие из них — не так много, как хотелось бы, но все-таки — многие из них хорошо показали себя во время первого испытания. Не говоря уже о некоторых сюрпризах, которых мы не ожидали. В этом году северяне более успешны, чем в прошлом. К тому же гальтки превзошли все ожидания. Лишь одна из них не «выжила» в пещере.
— В этом году пещера не так сложна, как в прошлом.
— Откуда тебе это знать?
— Я уже знаю, кто следит за предыдущим набором, отец Гуннульв. И мы уже общались.
Пресветленный Гуннульв нахмурился.
— Ты же знаешь, как я отношусь к самодеятельности за моей спиной.
— Да, отец Гуннульв. Смиренно прошу прощения. Но мне выпал удачный случай поговорить с собратом вдалеке от мирских глаз и ушей…
— Виндерхейм — это не тот мир, к которому ты привык! Академия сложнее и непредсказуемее, нежели дрязги орденов! Интересы Домов, армии и Храма переплелись в ней! — Гуннульв раздраженно наполнил блюдце чаем и выпил его, успокаиваясь. — Орден Святого Знания в последнее время присылает к нам своих соглядатаев под видом сотрудничества. А конунг только рад, что жрецы пытаются решить свои разногласия. Нам пришлось построить монастырь ордена Пантеона на Хеллугьяре, чтобы не допустить их сюда, на Виндерхейм.
— Всеотец, должно быть, печалится, когда смотрит на наши ссоры, отец Гуннульв. Я еще раз прошу простить меня. Я совершил ошибку, но благодаря вам осознал ее и больше не повторю.
— Твоя лесть мне противна. Прекрати.
— Слушаюсь, отец Гуннульв. Могу ли я задать вам вопрос?
— Задавай. Твои мысли иногда… довольно интересны.
— Что такое «берсерк»?
Гуннульв рассеянно посмотрел на горизонт. Дагр отправлялся в Асгард, а на смену богу дня спешила его мать Нотт. Око Бога-Солнца, везомое златогривым Скинфакси, неторопливо поглощалось водами Мирового океана. Святое Писание предупреждало, что где-то там, в темных глубинах, ждет своего часа Ёрмунганд, жаждущий отомстить Всеотцу. Нередко в море можно встретить горючую маслянистую жидкость, красно-коричневым пятном растекающуюся по воде. Моряки верили, что это кровь из незаживающей раны Мирового Змея.
— Послушай…
— Да, отец Гуннульв?
— Если ты хочешь остаться в академии в этом году… Нет. Если ты хочешь остаться в академии и не вернуться обратно на родной остров, где ты, по всей видимости, в скором времени просто исчезнешь, то в ближайшие два года не будешь спрашивать никого о том, что такое «берсерк». Тебе понятен мой ответ?
