Сигрид проигнорировала это возражение и перенесла свое внимание на Нанами.
— Курсант Кобаяси, в течение недели вы будете заниматься уборкой территории.
— За что? — пискнула Нанами. — Я же ничего не делала!
— За то, что ничего не делали. Вашего товарища избивали. Вы должны были сообщить ротному командиру. Курсант Суртсдоттир, вы полностью оделись?
— Да.
— Пойдете со мной к медику. Кейко Нода утверждает, что у вас серьезная травма колена. За молчание и дурацкую гордость вам тоже назначается неделя нарядов на уборку. — Сигрид еще раз обвела своим единственным глазом стоящих навытяжку первокурсниц. — В следующий раз наказание не будет таким мягким, и все участники отправятся домой первым же рейсом. В том числе те, кто знал о происходящем, но молчал. Это ясно?
— Ясно, сержант.
— Тогда вольно. Тушить свет и спать. Через десять минут вернусь и проверю.
На Виндерхейме темнеет раньше, чем в Акульей бухте, а звезды низкие и крупные. Кажется, поднимись повыше и достанешь рукой. Вздыхает в темноте сонное море, перекрикиваются ночные птицы. Круглая лимонно-желтая луна заливает мир неверным скудным светом, остывший воздух пахнет солью и влагой.
Альдис в первый раз оказалась на улице после отбоя, но осмотреться ей не дали. Сержант Сигрид сразу взяла такой темп, что приходилось почти бежать, чтобы поспеть за ней.
По правде говоря, и не на что особо было здесь смотреть. С заходом солнца остров как будто вымирал. Даже из фонарей, натыканных между зданиями, горело не больше половины. Было тихо, темно и безлюдно.
Сигрид впечатывала подошвы ботинок в песок и яростно рубила воздух рукой. Она не обращала на курсантку никакого внимания, и Альдис была ей за это благодарна едва ли не больше, чем за избавление от Томико.
Только у коттеджа доктора сержант притормозила. Она поднялась на крыльцо, постучалась в дверь. Запыхавшаяся Альдис поднялась следом.
Из-за двери не доносилось ни звука. Сержант раздраженно постучала снова, потом повернулась к своей спутнице. Луна осветила шрамы на щеке ротной. Губы женщины были твердо сжаты, на лице закаменела маска скрытой ярости.
— Не путайте гордость и гордыню, курсант Суртсдоттир. Не стыдно просить помощи у товарищей. Ваше презрение к окружающим — ваш враг.
— Я не путаю, я… — Альдис запнулась, пытаясь объясниться. Ей было стыдно, и она очень боялась упасть в глазах ротной. Но дверь уже распахнулась, а слова так и не были сказаны.
— Здравствуй, Хальбера. Это курсант, о которой говорила Кейко.
— Значит, Кейко была права? — проговорила белокурая докторша, которая осматривала Альдис перед экзаменами.
Хальбера, значит? Тогда она так и не представилась.
— Кейко в таких делах не ошибается.
— Как же ты проглядела? — В голосе докторши за сочувствием скрывалась насмешка, но ротная предпочла ее не заметить.
— Я зайду завтра. Спокойной ночи.
Сержант развернулась, обрывая разговор. Даже спина ее выражала возмущение.
Хальбера только покачала головой.
— Спокойной ночи, Сигрид, — буркнула она себе под нос, но ротная вряд ли слышала это пожелание.
Теперь докторша наконец обратила внимание на Альдис.
— Здравствуй. Я — Хальбера Йандсдоттир — старший врач Виндерхейма. Можешь обращаться по имени. Напомни, как тебя зовут?
— Курсант Альдис Суртсдоттир.
Женщина усмехнулась:
— Ну, не надо так старательно вытягиваться, детка. Я не Сигрид.
Она посторонилась, пропуская Альдис внутрь домика. Пройдя крохотную прихожую, больше похожую на тесный чулан, девушка очутилась в небольшой, скудно обставленной комнате. Из мебели здесь был только большой круглый стол и деревянная скамья с резной спинкой.
— Лучше пойдем в приемный покой, — послышался голос из-за спины. — Подожди здесь.
Докторша скрылась за дверью в противоположной стене. До Альдис донесся неразборчивый мужской голос, показавшийся смутно знакомым. Женщина что-то быстро ответила. Прошло еще несколько минут, и докторша появилась уже в белом халате поверх домашнего платья.
— Пошли.
Альдис последовала за ней через узкий коридор с белеными стенами. По бокам то справа, то слева встречались двери.
— Я живу при больнице, — пояснила докторша в ответ на невысказанный вопрос. — Так удобнее.
Девушка кивнула. В доброжелательности женщины сквозила какая-то нервозность, словно ей было что скрывать.
Наконец они дошли до врачебного кабинета, очень похожего на тот, в котором Хальбера осматривала ее в первый раз. Альдис вздохнула — сегодня вечером она выполнит свою норму по публичному обнажению на полгода вперед — и без лишних напоминаний разделась.
— Да, впечатляет. Я такого лет семь не видела. Неудивительно, что Сигрид в бешенстве.
Девушка поморщилась. Основная масса синяков украшала ее бедра и плечи — с подачи своего советника Томико аккуратно выбирала зону «воздействия» и старалась не наносить серьезных повреждений. Но на животе и груди тоже выделялось с пяток уже пожелтевших кровоподтеков. Ничего серьезного, однако смотреть на такое лишний раз не захочется.
В кабинете было холодно, и то ли от стылого воздуха, то ли от насмешливо-изучающего взгляда на коже выступили пупырышки.
— Кейко говорила о травме. Ложись на койку и показывай, где болит.
Сильные руки прошлись по коленке, сдавливая кожу, поднялись немного выше. Альдис выдохнула сквозь зубы.
— Ага, вижу. — Хальбера нахмурилась. — Вроде ничего серьезного, но пару дней я тебя в палате подержу. Массаж, компресс, и все будет в порядке.
— А как же занятия?
— Учеба никуда не денется. Погоди, — остановила она начавшую одеваться девушку. — Я дам больничную рубашку.
— Даже за вещами нельзя сходить?
— Попросишь друзей, они тебе все принесут. Держи. — Докторша порылась в стенном шкафу и вынула длинную тунику из некрашеного полотна. — Должна подойти по размеру.
Курсантка молча следила, как женщина упаковывает ее форму. Объяснять, что у нее нет друзей и некому принести учебники и домашние задания, было как-то неловко. Словно изоляция от других подростков делала ее человеком второго сорта.
Ей всегда нравилось быть самой по себе. Дружба основывается на подчинении, Альдис не хотела служить. И ей не нужна свита обожающих дурочек. Она — одиночка.
Но признаваться в этом Хальбере почему-то было стыдно.
В палате Альдис лежала в одиночестве. Да и во всем больничном корпусе кроме нее находилась только пятикурсница со сломанной рукой и двое мальчишек-ровесников. Мальчишки сожрали по пригоршне крупных ярко-красных ягод, росших на кустарнике в дальней роще. Ротные неоднократно предупреждали учеников, что ягоды ядовиты, но эти двое то ли не слышали предостережений, то ли решили убедиться на
