вообще мы берем федеральные деньги, и на обмен что-то полезное тоже можно взять. Разберемся.
Я обратил внимание на выражение «федеральные деньги», как-то оно прозвучало… ну вроде как «чужие деньги», «нехорошие деньги», примерно так.
Сидящий слева рослый немолодой толстяк в джинсовой куртке с овчинной подстежкой и в черной ковбойской шляпе, с усами как у моржа, показал на табурет рядом с собой, сказал, выговаривая гласные в нос:
— Садись сюда, здесь свободно.
— Спасибо, — кивнул я, усаживаясь и хватая бутылку со стойки.
Холодное. Пиво. Кайф какой, все три больших глотка.
Бармен смотрел на меня с одобрением. Никто не разговаривал, явно предполагая, что слово перешло ко мне.
— Привет, я — Влад, — сказал я, обращаясь вроде как сразу ко всем.
— Я — Бад Мак-Лири, у меня тут ранчо, — сказал толстяк, протягивая большую и пухлую ладонь, которая при пожатии вдруг оказалась твердой как доска из-за мозолей. — Угощает Эрни, — показал он на бармена. — Это Мел, моя жена теперь, — он чуть откинулся назад, давая мне возможность рассмотреть крепкую, одетую как ковбой женщину лет сорока, сидящую прямо за ним. Она отсалютовала мне стаканчиком с виски. — Это Джо, мой друг, — показал он на тощего бородатого дядьку лет за пятьдесят, стоящего у него за спиной.
— Это Салли, — продолжил речь бармен, показав на женщину слегка за тридцать, со светлыми от природы волосами, белыми бровями и простеньким круглым лицом.
— Майк, — отсалютовал мне пивной бутылкой крепкий мужик лет сорока, стриженный под военного.
— Пьер, — кивнул тощий чернявый парень, сидящий за углом стойки.
— Мари, — негромко и не слишком дружелюбно буркнула носатая молодая женщина с черными, заколотыми в хвост волосами, сидящая рядим с ним.
— Мэт Поплавски, я здесь помощник шерифа, — представился рослый, усатый и лысый мужик, действительно одетый в форму — темно-коричневую рубашку с серыми погонами и серыми же клапанами карманов. На рукаве была видна эмблема с надписью «Округ Джонсон, департамент шерифа». Его куртка висела на спинке стула, он сидел за столиком, расправляясь с большим стейком, рядом с которым лежала гора жареной картошки и здоровый початок кукурузы, что вызвало у меня острый приступ голода.
— А точно такой же стейк можно получить? — повернулся я к бармену.
— Можно, — коротко кивнул тот. — Десять минут.
— Откуда ты? — спросил меня толстяк.
— Из Колорадо вообще-то, — сказал я, возвращаясь к базовой версии своего происхождения. — Но вообще иммигрант, из Восточной Европы.
— Здесь четверть населения штата из Восточной Европы, чертовы поляки, — хохотнул Бад, покосившись в сторону депьюти Поплавски.
— Четверть немцев, поляков восемнадцать процентов, — ответил нимало не смутившийся страж закона, а затем вдруг поразил меня вопросом в лоб: — Ты местный или чужой? Можешь не врать, у нас с чужими нормальные отношения. Их отношения с федеральной властью нас не интересуют.
Некоторое время я сидел молча, просто переваривая услышанное. Потом окончательно растерялся, подбирая вариант ответа. Затем все же сказал:
— Нет, я местный. Но мне нужен контакт с чужими — я человека ищу.
— То есть ты едешь на север, к ним?
— Еду на север, в Канаду, искать их. Я понятия не имею, где они находятся. Вы знаете? — попытался я пустить разговор в русло эдакого конструктивного обсуждения проблемы.
— Нет, не знаем. В Канаде, где-то на севере, — ответил депьюти, в то время как все остальные с явным интересом прислушивались к разговору. И, опережая мое разочарование, он добавил: — Но у нас есть с ними связь. Мы знаем, где их форпост. И раз в месяц сюда приезжает их конвой, мы немного торгуем. И забирает своих людей.
— Своих людей? — совершенно озадачился я.
— К нам выходят чужие, постоянно. Те, кто слушает радио и кто читает плакаты.
Я немного покраснел. Радио за время пути я даже включить не догадался — исключительно музыку гонял. А вот плакатов никаких не видел, точно, о чем и заявил.
Сидящие в баре переглянулись, затем бармен сказал:
— Похоже, что их опять снесли. Ты ехал откуда?
— Через Ньюкастл и Жилетт.
— Опять, — уверенно кивнул он, потом пояснил: — Федералы платят банде «Отверженных», чтобы те убирали плакаты с дорог. Мы их восстанавливаем, у нас на этот счет договор с чужими, а те их срывают. Одно время даже начали вешать на их место фальшивые, отправлявшие людей в сторону Каспера, там никто не живет, кроме банд, но, похоже, им не под силу оказалось что-то строить, а не ломать.
— Я ищу женщину из чужих, — сказал я. — Могла она проехать через вас?
— Могла, почему нет, — вновь заговорил депьюти. — В принципе я могу проверить, но это уже завтра. И только после того, как ты мне докажешь, что мне стоит это делать.
— Не понял, — чуть нахмурился я.
— Я хочу убедиться, что ты ей не навредишь, — пояснил он свою фразу. — У нас такие правила здесь, понимаешь.
Я кивнул. Потом спросил:
— А где можно устроиться на ночлег? Кто-нибудь подскажет?
— В Баффало есть гостиницы, — заговорил Бад, вынудив меня повернуться в другую сторону. — А если хочешь, могу устроить тебя здесь рядом, есть маленький домик, где жили ранч- руки, могу дать ключ.
Выражение «ранч-рука» меня озадачило: мой запас английского такого в себе не содержал, но потом сообразил, что так называют, наверное, работников с ранчо. В английском выражение «дать руку» означает «помочь».
— А как насчет оплаты? — на всякий случай спросил я.
— Ты меня вроде как даже оскорбляешь, — вздохнул тот. — Ты же ищешь ночлег, а не место для жизни, правильно? Там, правда, не убирались, но дрова есть, вода тоже есть, из скважины, ну и койки тоже есть.
— Буду очень благодарен, — более чем искренне сказал я. — Если честно, то у меня уже сил нет ехать в Баффало и искать отель. И я не знаю, чем за него платить.
— А что ты хотел продать? — спросил бармен. — А вообще там деньги Анклавов тоже принимают. Мы и с Анклавами торгуем.
Я выложил на стол подсумок с пистолетом и магазинами, открыл. Бармен вполне сноровисто взял в руки «глок», осмотрел, покрутил в ладонях магазины, потом предложил за это все тридцать долларов.
— Долларов штата Вайоминг, — пояснил он. — Но к федеральным долларам они идут один к одному.
— На еду и гостиницу хватит?
— Смотря на какое время, — усмехнулся он. — Но несколько дней проживешь, это точно.
— Тогда согласен. — Я подвинул пистолет и все прочее к нему.
Все равно не нужен, лишний, как-то не лежит к нему душа. А так у меня еще и «анклавовских»
