удара камней сверху разламываются прямо в воздухе, другие сгорают, а еще бывают случаи, когда сбивается настройка л'хассов и тогда корабли заваливаются набок, чтобы затем рухнуть на землю. После чего ходи себе среди обломков и собирай все, что понравится.
— Колокол! — отреагировал я на внезапно возникшую угрозу. Рианель подскочил к корабельному колоколу и часто-часто в него зазвонил — тревога!
Сначала на палубе возник Аделард Ламнерт, чему я даже удивляться не стал. Причем мало того что он оказался на палубе первым, так еще успел облачиться в стальную кирасу и шлем, а в руках держал алебарду с арбалетом.
Вот что значит воинская выучка — сначала выскочи, готовый ко всему, а затем уже разбирайся. За ним показались и все остальные.
Дежуривший в одной смене с Родригом Гвен застыл у кабестана в ожидании команд с мостика. А они должны быть обязательно, ведь сейчас для нас главное — маневрировать так, чтобы пират не оказался точно над нами. Абордажи в воздухе происходят редко, ведь подойти к борту сложно — в небесах, в отличие от морей, можно не только поворачивать влево-вправо, но и подниматься или опускаться.
Так вот, самое время рассказать о той ценности, что отобрать у меня невозможно — я чувствую ветер. Именно чувствую, причем вижу его, а не угадываю или еще как.
Например, почему я до сих пор еще не отдал ни единой команды, хотя и Рианель, и стоявший за штурвалом Родриг уже несколько раз с явным нетерпением на меня поглядывали: надо что-то делать!
А мы и будем делать, но чуть позже. Нам нужно успеть (и мы успеем!) пройти немного все тем же курсом, а затем повернуть влево. Там нас подхватит сильный воздушный поток. Дует он вверх под уклоном, и когда наступит пора подниматься вместе с ним, он будет нам помогать. Когда мы окажемся много выше атакующего нас корабля, то мы повернем, мы повернем…
Пока я еще плохо представляю, что мы сделаем дальше, но уверен — у пиратов нет никакого шанса с нами справиться. Если, конечно, у них нет человека с таким же даром, как у меня, в чем я очень сомневаюсь.
Я не знаю, откуда он у меня взялся — дар чувствовать ветер. Возможно, наследственное, возможно, он дан мне Богиней-Матерью, но он у меня есть.
Вероятно, я так и прожил бы вместе с ним, даже не подозревая о его существовании, не приземлись рядом с Гволсуолем «Орегано» и не окажись я на его борту. Открыл мне его капитан Кторн Миккейн, ведь до этого я думал, что ветер умеют чувствовать все. Он же и посоветовал мне держать язык за зубами, если я не хочу оказаться там, высоко в небе на одном из кораблей Ост-Зейндской Торговой Компании. И я до сих пор ему благодарен, потому что я не хочу туда, где все серо, холодно и нет возможности любоваться проплывающей под тобой землей без хлюпанья простуженным носом, пряча его в воротник овчинного тулупа.
А Компания нашла бы средство забрать меня к себе и повязать пожизненным контрактом. И пусть он оплачивается очень неплохо, пусть корабли компании — гиганты по сравнению с крохой «Небесным странником», но я туда не хочу. Так что я скрываю свой дар и буду скрывать его даже от тех, кого считаю близкими для себя людьми. Пользуюсь я им очень редко, когда совсем уж нельзя без него обойтись. Например, как использую его сейчас. Или во время ночной вахты, прикрывая изменения курса и высоты корабля тем, что проверяю его возможности. Ну вот и все, пора.
— Родриг, возьми левее! Гвен, оборота полтора-два в правую сторону, поднимаемся!
— Есть, капитан! Есть, капитан! — ответили они оба, и их голоса едва ли не слились в единый.
Крутить кабестан в правую сторону — это всегда набор высоты, что нам сейчас и требовалось.
Преследующий нас корабль, казалось, приближался к нам неминуемо и через некоторое время обязательно должен оказаться над нами. Мы даже скрип услышали: вероятно, там готовятся к тому, чтобы открыть нижний люк. Сейчас!
Вероятно, Гвен прокрутил кабестан чуть быстрее, чем следовало бы, и корабль резко наклонило в левую сторону, но на ногах устояли все… а, нет, одному человеку удержаться не удалось — Инсенсу. На палубе горел одинокий фонарь, и в его свете было видно, как наш пассажир, выскочивший по тревоге из каюты почему-то с ведром (наверное, считая, что на корабле пожар), свалился на палубу и теперь стоит на коленях перед Николь, глядя на нее снизу вверх.
«Заодно уж и прощения за свое поведение попроси — самая подходящая поза», — ухмыльнулся я, оглядываясь на преследующий нас корабль.
Пираты теперь находились немного ниже и правее, да и расстояние между нами увеличилось. Но увеличилось недостаточно для того, чтобы выпущенные из арбалетов болты до нас не долетали.
— Туши фонари! — заорал я, стараясь, чтобы в моем голосе отсутствовало волнение и чувствовался только суровый и непреклонный голос бывалого капитана. Почти получилось, и только «и» в конце фразы сорвалась чуть ли не на фальцет, благо она была последней.
Темно, и до рассвета оставалось еще прилично времени, так что действие не напрасное — пиратам будет сложнее судить об изменениях курса «Небесного странника». Первым погас фонарь, освещающий палубу, но я успел заметить, что Николь держится поближе к Ларду. Конечно, правильней было бы загнать ее в каюту, но она противная девчонка и вряд ли станет меня слушаться, кричи не кричи.
Аделард у нас — основная надежда на то, чтобы справиться с пиратами, если те вдруг окажутся на палубе корабля. Очень не хотелось бы, чтобы на него не вовремя накатил приступ головной боли, и Николь это понимает. А вероятность того, что пираты окажутся на палубе «Небесного странника», все же существует. Они — отчаянные люди и могут спуститься по канатам сверху или даже вскарабкаться по веревкам с кошками, заброшенными на борт. Поговаривают, есть у пиратов и какие-то зелья, полностью лишающие их чувства страха. О пиратах много чего рассказывают, иной раз даже не знаешь, стоит ли верить всему.
К тому времени мы уже вошли в самую сердцевину воздушного потока. Ну что ж, приступим, и уж если это нам не поможет…
— Гвен, три… нет, четыре оборота вправо! Родриг, возьми курс левее, так, чтобы они снова оказались у нас по корме! Лард, Амбруаз, Энди — на паруса!
Маневр с поворотом требовал перевести гафель на другой борт, потому что ветер теперь задувал справа. «Небесный странник» резко полез вверх, что всегда понятно даже в полной темноте — палуба начинает сильно давить снизу на ступни. А еще он, накреняясь и скрипя деревом, поворачивал на новый курс. Ну что, господа пираты, чем ответите вы?
Прежде всего они ответили несколькими залпами арбалетных болтов по корпусу корабля. Поздно, «Странник» находился уже выше пиратского корабля, а пробить болтом борт не удастся, не та у него толщина. А уж днище у корабля и вовсе железное, но не для защиты — для крепости, хотя одно другому не помеха.
— Господин капитан, может быть, выбросить за борт часть груза? — Голос Аудина Инсенса слегка подрагивал.
Что, уважаемый торговец, не приходилось еще сталкиваться с пиратами? Груз Инсенса состоял из тюков кожи и мешков с мехом пушных зверьков, которые он выгодно приобрел в Груминере и очень надеялся не менее выгодно продать в Джессоре. Но когда речь идет о собственной жизни, до выгоды ли?
Вероятно, купец решил избавиться от кожи — меха стоят значительно дороже, да и весят они всего ничего. Вообще-то его предложение заманчиво — коже ничего не будет при ударе о землю даже с такой высоты. Главное — место запомнить, а потом подобрать тюки при удобном случае. Если, конечно же, она не успеет к тому времени заплесневеть. Возможно, потом, если вдруг ситуация станет совсем уж угрожающей, придется пойти и на это. А пока…
— Ну что вы, господин Инсенс, как вам такое даже в голову пришло? Я отвечаю за ваш груз и сделаю все возможное, чтобы вы его не лишились. Мы скорее выбросим все с «Небесного странника», чем коснемся вашего товара. А вам бы самому лучше переждать в каюте, — ответил я, пытаясь избавиться от него, чтобы не путался под ногами.
Инсенс послушно кивнул и спустился с мостика, направляясь в сторону своей каюты.
«Знаешь что, уважаемый, — думал я, глядя ему в след. — Если понадобится, я подумаю даже о том, чтобы и тебя за борт выбросить, облегчая корабль… Ладно, шучу. Но уж твой товар точно выброшу за борт,
