план, по которому подставили Ессутила. Для претворения его в жизнь нужны очень большие средства и определенные возможности. Нет, все это исключено.
– Но какие-то мизерные шансы все-таки есть? – спросил Смотритель.
– Да, конечно. Вот только если так, если Глендура убили из мести, если это результат приведения в жизнь плана какого-то постороннего и в данный момент совершенно не попавшего в наше поле зрения субъекта, то поймать его смогут только мусорщики. Если пожелают. У одного частного детектива, пусть даже ему и будут изо всех сил помогать его друзья, на это просто не хватит сил и возможностей.
Я кивнул.
Тут она была права. Не хватит. И значит, остается лишь надеяться, что убийство моего клиента не является эхом какой-то давней и уже напрочь всеми забытой вражды.
– Кстати, – сказал я. – Ты так нам и не объяснила, почему считаешь, что к убийству Лендура не имею никакого отношения его конкуренты?
– Не имеют, – с нажимом сказал Глория. – Это я выяснила точно.
– И все же?
Журналистка вздохнула.
– Ты хочешь услышать подробности?
– Да.
– Все я тебе сказать не могу. Но кое-что… Помнишь, как-то, при случае, я тебе объясняла, что в кибере существует совет, в котором все крупнейшие и богатейшие фирмы имеют своего представителя?
– Помню, – сказал я.
Это действительно было. Как раз в тот момент я только-только начал осознавать, что мое тело в реальном мире погибло и вернуть его уже не удастся. И конечно, при этом была достаточно серьезная история, из которой я при помощи Глории выпутался. Вот тогда я про этот самый совет от нее и услышал.
– Я тоже кое-что про него слышал, – сказал Смотритель.
– Ну вот, этот самый совет, кроме всего прочего, время от времени присматривает за соблюдение законности тех, кто в него входит. Зачем он это делает? Ну, хотя бы потому, что входящие в него фирмы настолько богаты и влиятельны, что могут себе запросто позволить нарушить любой закон. Огромные деньги дают им возможность нанять целую армию адвокатов, купить мусорщиков, тем или иным способом заставить замолчать свидетелей, поспособствовать исчезновению улик… Ну, вы понимаете, как это происходит?
– Еще бы, – сказал Смотритель. – Правда, мне не верится, что совет этот следит за исполнением законности из благородных побуждений.
– Никакого благородства, – согласилась Глория. – Один голый прагматизм. Совет этот начинает принимать меры тогда, когда действия той или иной фирмы грозят принести всем остальным его членам большой ущерб. Какие-то моральные принципы его не интересует. Это как волчья стая. Волки могут сколько угодно грызться между собой за главенство в стае, но если возникнет опасность для всей стаи, они забывают о своих внутренних дрязгах, объединяются и принимают меры к спасению. Вот так же и совет.
– Ты хочешь сказать, – промолвил я, – что наш почтенный Глендур каким-то образом умудрился перебежать дорогу всему совету?
– Вот именно, – промолвила Глория.
– И каким?
– Не могу сказать. По правде говоря, мне и самой это не известно. Один из моих информированных источников сообщил мне, что совет не так давно решил наложить на фирму Глендура – табу.
– Что такое – табу? – спросил Смотритель.
– А не могло это табу – почти одновременно с ним задал вопрос я, – выражаться в появлении некоей красотки – убийцы?
Глория взмахнула рукой, положила окурок сигареты в пепельницу и усмехнулась.
– Собственно, вы задали один и тот же вопрос. Точнее – ответ на него буде одним. Табу это что-то вроде бойкота. Тот, на кого совет накладывает табу, становится неприкасаемым. Он перестает существовать для остальных членов совета.
– Что-то, вроде: «Забирай свои игрушки и не писай в мой горшок? – спросил я.
– Хуже. Как я уже сказала, тот, на кого наложено табу, полностью перестает существовать для остальных членов совета. С его фирмой никто из них не имеет никаких дел, с ним не заключаются никакие контракты, никто не даст ему ссуду и прочее, прочее… Имеет ли смысл в такой ситуации кого-то убивать? Фактически к тому моменту, когда в него всадили пулю, почтенный Глендур был финансовым трупом. Так зачем же кому-то из конкурентов уничтожать его физически? Он и так уже уничтожен.
– И все же, – сказал Смотритель. – Вот тут-то и может сыграть вариант под названием «месть». Тем более что враг повержен, деморализован, лишился поддержки совета…
– Нет, – сказала Глория. – Ни один из членов совета, ни один из конкурентов не имел к убийству почтенного Глендура никакого отношения. Это было бы нарушение табу. А подобный проступок наказывается наложением табу на самого виновника. Я не думаю, что среди членов совета найдется кто-то, способный ради мести лишится всего своего состояния.
Тут она была права.
Все эти безумцы, полжизни вынашивающие планы мести и потом, ценой всего своего достояния, претворяющие их в жизнь, бывают только в стереофильмах. Реально же подобные люди встречаются чрезвычайно редко, а среди тех, кто очень богат – никогда.
– Ну, хорошо, – промолвил я. – Будем считать, что ты нас убедила. И скорее всего, к смерти Глендура его конкуренты не имеют никакого отношения. Кто тогда остается? Наследники?
Глория подняла руку и показала мне палец.
– Да, конечно, один, – сказал я. – Как я мог забыть?
– А поскольку он один… – сказал Смотритель.
– И поскольку он, как мне сказали, шалопай… – улыбнулся я.
– Нет, нет, – покачала головой Глория. – Он не настолько шалопай, как тебе сказали и у него железное алиби. Его в момент совершения преступления и близко не было к киберу. Как раз в это время, как специально, он был в театре, и не менее нескольких десятков свидетелей, его близких друзей могут это подтвердить.
– Близкие друзья, – фыркнул Смотритель. – Они вполне могли сговориться.
– Ты не угадал, – промолвила Глория. – Алиби действительно – железное. Это был не простой спектакль. Его транслировали чуть ли не на всю планету, а наследник умудрился усесться в самую дорогую ложу, и, конечно, во время спектакля, камера нет-нет да ее показывала. Проще говоря, наследник может в качестве свидетелей представить несколько десятков знакомых и, если это потребуется, любого жителя этого шарика, смотревшего ту трансляцию.
– То – есть, – сказал я. – Ты имеешь в виду, что наследник достаточно богат и без денег почтенного Глендура?
– Да, у него есть довольно приличное состояние.
– Приличное настолько, что позволяет ему покупать такие дорогие билеты? Как я понимаю, билет на этот спектакль стоил целое состояние?
– Он богат, но не настолько, что может себе позволить подобное каждый раз, как ему вздумается послышать оперу или посмотреть хороший спектакль.
Мы со Смотрителем переглянулись.
– И конечно, это весьма подозрительно, – сказал я – Как специально, как раз в то время, когда…
– Не все так просто, – возразила Глория. – Наследник известен как большой меломан, театрал и т.д. Все это и в самом деле могло быть крупным совпадением.
– Кстати, а как его зовут? – поинтересовался я.
– Ах, извини, – Глория изящным жестом прикоснулась ко лбу. – Совсем забыла. Впрочем, его имя тебе ничего не скажет. Его зовут – Огнен Тэй.
– По крайней мере, – усмехнулся Смотритель. – Мы теперь хотя бы знаем, как его зовут.
