ногой.
– Сварить бы заживо тех, кто раскрыл её эльфам!!!
– Эт-точно… – прошептал Гизмо. – Видел стену? Там они, голубчики, и обитают, погибель наша.
– Кто? – не понял Рогвальд.
– Драконы! – выдохнул молодой гном. – Разноцветные, огромные, рогатые, с вот такими зубами! Завидя выражение лица Рогвальда, Гизмо усмехнулся.
– Не сомневайся, брат, – он вздохнул. – Драконов не только я видел. И Дарук, и Тимли – ты с ним говорил вчера, помнишь, краснобородый. Да что смотришь так – не заметил, что-ли, баржи со скотом, позавчера по реке прибывшей? Нас-то небось мясом не кормят. Рогвальд невольно повернулся к Даруку. Тот, не прекращая есть, кивнул:
– Проволока над стеной. Что б не летали.
– Драконов можно увидеть, когда большие отливки через ворота везут, – добавил Гизмо. – В цепи закованы, крылатые, в полтора-два раза больше лошади, с рогами и шипастым хвостом!
– Э-э-э… – Рогвальд заставил себя смолчать. Почесал в затылке. – Драконы, говоришь? С во-от такими зубами? Гизмо обиженно скрестил руки на груди.
– Не веришь? Рогвальд фыркнул.
– Отчего ж не поверить… – он запустил руку под рубаху и снял с шеи тонкую нательную цепочку. – Только зубы у дракона вот такие, браток. Гизмо поднял на Рогвальда квадратные глаза.
– Настоящие?!
– Ещё бы, – гном бережно погладил два длинных изогнутых клыка, висевших на цепочке. – Я их сам у дракона из пасти вырвал.
Рогвальда невольно передёрнуло, когда он вспомнил тот день. Альтаир с блеском провернул рискованное дело, раздобыв целый мешок бриллиантов. Той ночью вся шайка праздновала до безумия, Даим вытащил из дальних пещер лучшие вина… Дракончик выпил половину бочёнка крепкой атаманской чачи, запивая элем и красным вином, и адская смесь повлияла даже на него. Гнома до сих пор трясло при воспоминании, как юный дракон попытался взлететь с карниза пещеры, потерял устойчивость в воздухе и рухнул на скалы. К счастью, тяжёлых ран Альтаиру удалось избежать, но долго потом он ходил, хромая, и стеснялся открывать беззубую пасть. А клыки Рогвальд забрал себе, чтобы проучить дракончика…
– Что-то маловаты они для дракона, – с сомнением заметил Дарук, подойдя к беседующим. Рогвальд кивнул.
– Это детёныша клыки. Двенадцать лет ему было. Гизмо вздрогнул.
– Сам убил? – спросил он с запинкой. – Или мёртвого отыскал? Гном прищурился и внимательно посмотрел на товарища.
– А что? – Рогвальд подался вперёд. – Ты, случаем, не против? Гизмо помолчал.
– Как сказать, – буркнул он наконец. – Драконы, они конечно твари здоровенные и зловредные… Рогвальд молча ждал.
– Понимаешь, мы тут о них много нового узнали, – неохотно продолжил Гизмо. – Это ведь они завод построили для эльфов. В технике драконы смыслят получше любого тангара, и не смотри так – самому противно, но что поделаешь. Дарук смерил соседа сухим взглядом.
– Да говори уж, – буркнул он. Гизмо вздохнул.
– Рогвальд… Нельзя детёнышей драконов трогать. Никогда. Любой дракон, если это узнаёт, становится даже не зверем – машиной для убийства. Они могут стерпеть многое, даже рабство, как видишь, но это – это для них… Ну, святое. Грань. После такого дракона уже не остановить. Пока в нём хоть капля крови есть, будет рвать и крушить. А драконы страсть какие живучие! Ты, когда порешил того драконёнка, подумал, что станет с деревнями да городами по соседству? Родители ведь их с землёй сровняют, за тобой охотясь! Рогвальд довольно долго молчал.
– Вот, значит что… – пробормотал он наконец. – И как, если не секрет, эльфы это узнали?
– Ведомо как, на собственной шкуре, – ответил Дарук. – Ходят слухи тут… Много слухов. Говорят, пятнадцать лет назад в Элиранию из-за океана заявилась целая сотня драконов – видать племя или стая, потому как с ними и детёныши были, и самки на сносях. Года два эльфы к ним приглядывались, в лесах таились. Драконы и не подозревали, что в самое сердце Элирании залетели, считали – дикие земли осваивают… Пока однажды какой-то не в меру ретивый охотник пристрелил парочку детёнышей. Вот тогда эльфы и узнали, что после такого бывает с драконами.
– Им просто повезло, что крылатые совершенно не ожидали атаки, – кивнул Гизмо. – Эльфы успели перебить почти всех самцов, считай половину племени, иначе озверевшие драконы в натуре вынесли бы Элиранию подчистую. Остались, в основном, самки да детёныши. Эльфы бы и этих порешили, кабы не вождь драконов. Он уцелел в первой бойне, а потом – когда выжившие в плен попали
– сам за ними вернулся. Говорят, этот дракон то ли гений, то ли маг – в общем, он сумел эльфов убедить, что от живых драконов пользы будет больше, чем от мёртвых.
– Вот нам и польза… – сквозь зубы процедил Дарук. – Эх, раздавить бы гада ещё в яйце! Как можно было эльфам столько тайн раскрывать?! Такую силу в руки давать?! Рогвальд сжимал и разжимал кулаки.
– Так вот откуда взялся мой драконыш… – выдавил он после долгого молчания. – А я то, старый ишак, гадал, почему он эльфов ненавидит… Взглянув на удивлённого Гизмо, Рогвальд с трудом взял себя в руки.
– Жив драконёнок этот, – он кивнул на цепочку. – Друг он мой, считай сын приёмный. Как-то раз разбился ненароком, клыки выбил, вот и подарил мне на память. Дарук отпрянул.
– Друг?! Дракон?!
– Именно, – Рогвальд опустил голову. – Малыш мой крылатый. Ох боюсь я, братья, не попал бы он в беду… Бежать мне надобно! Гизмо наконец опомнился.
– Бежать отсюда всем хочется, – заметил он мрачно. – Да только крылья нужны для этого. Тишина.
– Крылья? Рогвальд поднял глаза.
– Крылья… – повторил он медленно. И широкое лицо гнома впервые после пленения тронула улыбка. – Крылья, говоришь? Гизмо и Дарук молча переглянулись.
Глава 4: Плечом к крылу
Ночь провели у костра. Альтаир и Джихан отошли от остальных и долго разговаривали наедине, Тиамат следила за Боргом. Обычно весёлый и разговорчивый, богатырь не сказал ни слова за весь вечер. Уже под утро Тиамат отвела его в сторону.
– Ты уверен, что это он? – тихо спросила Тия. Борг тяжело дышал.
– Я осторожно поспрашивал охранников. Это он. Он купил мою до…!!!
– Тссс! – драконочка даже зашипела. – Это в любом случае не его вина, так приказал Уоррес. Борг стиснул кулаки.
– Моя девочка… Она была рабыней этого пацана! Он мог с ней всё что хочешь сотворить! Даже…
– Он этого не делал, – сухо ответила Тия. – Иначе не продал бы
