К востоку от Эдема-1. Жертвы

оружие гражданским лицам, только охотничье…

— Я не принадлежу к числу подданных святого престола. — спокойно произнёс гость.

Солдат нахмурился.

— Еретик!

— Я друид.

Кай повернул серебрянный обруч на пол-оборота, продемонстрировав гравировку. Сплетённые в схватке Змея и Орлица, символ друидов.

— Моя вера допущена к свободному исповеданию. — напомнил Кай.

Кольценосец помрачнел.

— Ненадолго, будь уверен! — бросил он хмуро. — Ну, ладно. Что привело тебя в наши края?

Гость помолчал.

— А вот этого позволь мне не раскрывать. — сказал он после короткой паузы. — Клянусь, что цели мои — мирные, и не несут угрозы никому из верующих в Назидание Предков.

От удивления глаза Фатеи полезли на лоб. Неужели друид не мог придумать что-нибудь правдоподобное? Обязательно вызывать подозрение кольценосцев?!

Та же мысль пришла в голову солдату. Он задумался, то и дело поглядывая на друида.

— Пошли к командиру. — решил наконец воин. — Расскажешь ему свою историю.

Гость последовал приглашению.

* * *

Фатея дрожала. Целый час она лежала в траве за кустом, наблюдая, как друид негромко тянет древнюю песню о Предках. Десяток воинов расположились кругом, слушая менестреля.

Кай пел великолепно. Его низкий, чуть хриплый голос заставлял забыть о настоящем и погрузиться в прошлое. Менестрель пел о великих днях, когда люди парили меж звёзд и никто не смел противиться святой воле Человека…

В глазах было пламя и в сердце звезда,
Мы были могучи как боги в те дни.
Но вот появился из ночи Враг,
На горе всем нам воспылали огни…

Песня тянулась подобно последним лучам зимнего солнца, напрасно стремящимся помочь умирающему костру… Но напоминающими, что некогда все костры были частью Звёзд. Захваченные ритмом, слушатели забыли о дыхании.

Я ловил капли крови с горящих тел,
Я смотрел на огонь сквозь призму снов.
Он меня победил, он меня одолел,
Превозмог ради мести он тяжесть оков.

Фатея невольно вспомнила толстые, лоснящиеся переплёты книг с Назиданиями.

«…Да пребудет с вами бдительность, о сыны Адама. Не давайте семенам милосердия — то порок! — разрушить плоть и кровь тел ваших, ибо не ваши тела; Мои. Не давайте семенам сомнений — то грех! — отравить души вам, ибо не ваши души; Мои. Аз есть слова Мои, и да будет предан мне через огонь всяк, осмелившийся исказить либо толковать слова Господа вашего иначе нежели Я глаголю…»

Мы бежали от Гнева, не глядя назад;
Нашим богом стал страх, нашим ангелом — смерть.
Торжествующий Враг превратил землю в ад,
Повернул против нас столь привычную плеть.

«…Истинно говорю Я вам: в тот день востанут со дна морского тысячи убиенных вами душ вражеских, и призовут вас к ответу; грядёт день Страшного Суда. Внемлите же Мне, грешники: то не Божий суд, но Богопротивный, и не должно вам боятся дня грядущего, ибо сказано: Я Господь. Три казни пошлю я вам, дабы узнать, истинна ли вера в душах ваших; казнь первая — память…»

Мы снимали с них кожу и жгли их детей,
Мы топили их жён на глазах у мужей,
Из миллионов костей мы создали музей,
Оросили их кровью сто тысяч полей…

«…Казнь вторая, гордость…»

Наши реки иссохли, зачахли дороги,
Гнев и ярость на раны насыпали соли.
В темноте между звёзд обитают не боги,
То Враги одинокие мечутся в боли.

«…Казнь третья, совесть».