сопливых малышей или хулиганистых подростков ему можно доверить без опаски: сопли вытрет, по душам поговорит, бутылку водки отберет, лекцию о вреде курения прочтет, нагрузит и работой, и отдыхом, и моралью.
Короче говоря – воплощенная мечта Светлых, а не живой человек.
– Очень приятно познакомиться, – сказала я. – Так давно мечтала попасть в «Артек». Жаль, что при таких обстоятельствах...
Петр вздохнул.
– Да, не говорите. Мы все так переживаем из-за Настеньки... Вы с ней подруги?
– Нет, – я покачала головой. – Я на два курса младше, честно говоря, даже лицо не припомню...
Петр кивнул, стал проглядывать мои документы. Встреча с Настей меня не пугала, скорее всего, уж она-то мое лицо припомнит – Завулон всегда тщателен в мелочах. Если в самом «Артеке» нет ни одного Иного, то, значит, заезжал кто-нибудь из Ялты или Симферополя, подходил на минутку к Насте... и теперь – она меня вспомнит.
– Работать вожатой доводилось?
– Да, но... не в «Артеке», конечно.
– Ну и что? – пожал плечами Петр. – Две тысячи триста человек персонала, вот и все разница.
Тон, которым он произнес эти слова, не слишком-то с ними согласовывался. Гордился он «Артеком», так гордился, словно сам его основал; лично, с автоматом в руках, отбивал у фашистов; строил корпуса и сажал деревца.
Я улыбнулась, всем своим видом показывая: «не верю, но из вежливости промолчу».
– Настя работает в «Лазурном», – сказал Петр. – Я вас к ней провожу, все равно Насте уже пора вставать. В пять утра у нас идет машина в Симферополь... Вы-то как добрались, Алиса?
– Нормально, – сказала я. – На машине.
Петр поморщился.
– Ободрали, наверное?
– Да нет, ничего, – соврала я.
– И в любом случае, это несколько рискованно, – добавил Петр. – Молодая, красивая девушка, одна ночью в машине с незнакомым водителем.
– Их двое было, – сказала я. – И они были увлечены общением друг с другом.
Петр не понял. Сказал со вздохом:
– Не мне вас учить, Алиса, вы человек взрослый, сформировавшийся. Но поймите, всякое случается! «Артек» – это территория детства, территория любви, дружбы, справедливости. Это то немногое, что мы смогли сохранить! Но за пределами лагеря... люди бывают разные.
– Люди бывают разные... – покаянно согласилась я. Удивительно, с какой искренней верой он произносил эти полные пафоса слова! И впрямь в них верит.
– Ну хорошо, – Петр поднялся, легко подхватил мою сумку. – Идемте, Алиса.
– Я могу и сама, только укажите дорогу...
– Алиса! – он укоризненно покачал головой. – Заплутаете! У нас же территория – двести пятьдесят восемь гектаров! Пойдемте.
– Да. Макар, и то заплутал немного, – согласилась я.
Петр уже стоял в дверях, но тут резко обернулся:
– Макар? Мальчик лет пятнадцати? Опять был на входе?
Я растерянно кивнула.
– Понятно... – сухо сказал Петр.
Мы вышли в теплую летнюю ночь. Уже светало, Петр достал из кармана фонарик, но включать его не стал. Мы двинулись по тропинке куда-то вниз, к берегу.
– Беда с этим Макаром, – обронил Петр на ходу.
– А что такое?
– Мало времени ему на сон нужно... видите ли... – Петр невесело рассмеялся. – То к охране на вход удерет, то к морю, то вообще куда-то за территорию.
– Я думала, это вроде поста на входе... Пионерского... – предположила я.
– Алиса!
Подобные реплики у Петра получались великолепно. Одним лишь произнесенным вслух именем он передал массу эмоций.
– Ночью детям надо спать! А не посты держать... у входа в лагерь, у вечного огня, или еще где... И все нормальные дети ночью спят, перебесятся перед сном, как положено – и спят. Они за день тут так нарезвятся...
Под его ногами захрустел гравий, мы сошли с выложенной плитками дорожки. Я сбросила босоножки, и пошла босиком. Было даже приятно – твердые, прохладные камешки под ногами...
– С одной стороны – можно охране шею намылить, – размышлял вслух Петр. – Чтобы гнали парня прочь. Но тогда что? К койке его привязывать на ночь? Лучше уж пусть сидит среди взрослых, на виду, чем ночью, один, в море купается...
– А зачем он так?
– Говорит, что ему достаточно спать три часа в день, – в голосе Петра появилась какая-то тоскливая жалость. Он явно был из тех, с кем интереснее беседовать по телефону или в темноте – мимика небогатая, лицо скучное, но зато сколько интонаций в голосе! – И судя по тому, как носится днем – и впрямь хватает. Только дело ведь не в этом...
– В чем? – я поняла, что он ожидает вопроса.
– Не хочет и минутки упускать из этого лета, из «Артека», из своего детства, – теперь Петр был скорее задумчив. – Первый и последний раз в «Артеке», а что у него еще было в жизни хорошего?
– Как – первый и последний раз? Этот мальчик сказал...
– Он детдомовский мальчик, – объяснил Петр. – Да и большой уже. Попасть к нам снова у него вряд ли получится. Сейчас, конечно, ребенок может приезжать в «Артек» сколько угодно раз, но это за деньги, а благотворительные смены...
Я даже отстала на шаг:
– Детдомовский? Но он так убедительно...
– Все они убедительно говорят, – спокойно ответил Петр. – Наверное, что-нибудь очень крутое? Родители – бизнесмены, в «Артек» ездит три раза в год, осенью собирается на Гавайи... Им же хочется поверить, вот и фантазируют. Малыши – постоянно, те, кто постарше – реже. Но вы ему понравились, наверное.
– Не сказала бы.
– В этом возрасте еще не умеют выражать симпатию... – очень серьезно сообщил Петр. – Любовь и ненависть вообще легко спутать, а уж в детстве... И знаете, Алиса... небольшое замечание...
– Да?
– Вы очень красивая девушка, а у нас все-таки детский лагерь, в котором немало старших мальчиков. Я не прошу, чтобы вы не пользовались косметикой, и все такое прочее,
