– Вовремя, – обронил Наставник, когда мы приблизились. – Здравствуйте, ребята. Здравствуй, Катти…
Гаг подмигнул мне, я неловко кивнул в ответ.
– Хорошо выглядишь, Ник, – похвалил меня учитель. – Катти, ты помогала ему одеться?
– Да, Наставник.
– Замечательно. Я начинаю думать, что ты могла бы справиться с профессией модельера. Мне казалось, что ты обязательно используешь ненужные аксессуары – галстук, бант, что-либо подобное…
Катти опустила глаза.
– Я использовала белый бант, Наставник. Ник сам его снял.
– Значит, я прав, – просто сказал Пер. – Что ж, Никки, мальчик мой, идем? Нехорошо заставлять Совет ждать. Но если ты волнуешься…
– Нет, я готов.
– Дай руку.
Я позволил ему взять мою ладонь. Наставник, ты думаешь, что это касание наполнит меня уверенностью и прогонит страх? Ты ошибаешься, я слишком серьезно болен. Я не вижу беды в невербальной коммуникации и не испытываю от нее восторга.
Хоть я и Ник, но я уже чужой.
Взявшись за руки мы вошли в столб голубого света.
Мне казалось, что это будет какой-то аналог лифта, и мы начнем подниматься вверх. Может быть на платформе, а то и просто в силовом поле.
Но голубое свечение лишь обозначало зону мгновенного перемещения. Большую и роскошную кабину. Команды здесь отдавал Наставник, я даже не слышал управляющей системы.
Свет вокруг нас померк, сжался, размытые очертания седьмого зала, лица Катти и ребят исчезли. Теперь казалось, что мы стоим во тьме – так ярко и празднично сиял мир вне зоны перемещения.
Ведомый Наставником за руку я вышел в зал заседаний Мирового Совета.
Стены не имели очертаний. Точнее они были слишком прихотливые, чтобы понять их форму. Я скорее почувствовал, чем догадался – зал Мирового Совета расположен в голове статуи «аллегорического Наставника». Мозаичный пол проходил где-то на уровне подбородка. Ну да… вот эта чудовищная вмятина – его нос, этот выступ – полуоткрытый рот, ребристый купол потолка – волосы. Фигура была прозрачна лишь изнутри, но и свет Матушки каким-то образом заливал помещение.
Я почему-то вспомнил баню.
Правда сама обстановка скорее напоминала ресторан. Сотня столиков, за которыми сидели люди, в большинстве своем – Наставники. Некоторые ели, некоторые просто беседовали за флягой вина или чашечкой дымящегося кофе. Отдельные группы оживленно спорили.
Здесь решаются судьбы Родины?
Как зачарованный я шел за Пером. Невольно задерживал взгляд на самых живописных фигурах – вытянувшемся на диванчике длинноносым, темнолицым, узколобым, с могучими надбровьями человеке, лениво разговаривающим с присевшим перед ним на корточки… Маленьким Другом! Инопланетянин то ли успокаивал человека, то ли соглашался с его словами, робко поглаживал серой лапкой рукав его куртки, заглядывал в запавшие глаза. Кажется, ему было не по себе в этом зале, он то и дело опускал мордочку в дыхательную маску, болтающуюся на груди.
А вон Гибкий Друг – свернувшийся узлом на кресле, выставивший на стол огрызок тела. Покачивающаяся сизая труба напоминала обрубленную шею. Хохочущий толстяк, сидящий рядом, то и дело поворачивался к Гибкому Другу и что-то говорил…
Нельзя так думать! Неправильно испытывать к Друзьям насмешливые или неприязненные чувства!
Мы подошли к столику, за которым сидели двое людей. Широкоплечий рослый мужчина с распущенными волосами и старая женщина, с такой же как у Катти прической-щетинкой. Просто, неярко одетые, с доброжелательной улыбкой поглядывающие на нас.
– Заслуженный врач Родины Ана, Командор Дальней Разведки Биг, – представил их мой Наставник. – А тебя они знают.
– Не помнишь меня, Никки? – спросила женщина.
Я покачал головой.
– Садись, мальчик, – скомандовала она.
Мы расположились за столиком вчетвером. Биг, не спрашивая, налил и протянул мне бокал вина из фляги.
– Выпей, Никки.
– Он хорошо восстанавливается, – наливая вина себе сказал Пер. – Ребята молодцы, помогают парню.
– Я знаком с докладом корабля, и прослушал твой рассказ Наставнику,
– сказал Биг. – Твой полет – самое важное событие со дня Ухода.
– Ухода? – переспросил я.
Биг недоуменно посмотрел на Наставника.
– Я пока не занимался с Никки, – невозмутимо сказал Пер. – Вначале надо принять общее решение о его судьбе.
– Да, конечно, – вздохнул Биг. – Никки, скажи, кем ты себя чувствуешь?
– Никки Римером, пилотом Дальней Разведки, Прогрессором и Регрессором.
Они продолжали чего-то ждать.
– Вот только сейчас я не гожусь для этой работы, – добавил я. – Все исчезло. Все потеряно. Наверное, я просто Никки Ример, которому надо искать свою судьбу.
– Молодец, Никки, – Биг вздохнул, покосился на женщину.
– Контроль проведен вполне корректно, я полностью поддерживаю выводы Института Чужих Форм Жизни, – сухо произнесла Ана. – Я не считаю необходимым санаторный режим или социальное ограничение прав. Однако возвращение к прежним профессиям…
Она с сомнением покачала головой.
– Как я понимаю, все же остаются сомнения в моей личности, – сказал я. Биг и Ана удивленно подняли головы. – Учитывая этот фактор, для меня работа в космосе – нежелательна.
– Мой лучший ученик, – гордо сказал Пер. – Никки…
Он потрепал меня по голове.
– Значит, два вопроса? – резюмировал Биг. – Статус и профессиональные рекомендации?
– Очевидно, – согласился Наставник.
– Твои предложения?
– Полные права. Новая профессия, исключающая доступ в космос.
– Например?
Пер заколебался.
