Юлий Буркин, Сергей Лукьяненко
Остров Русь
(Остров Русь-2)
Ю. Буркин:
— Другу и любимой —
Юлии Студенниковой.
С. Лукьяненко:
— Присоединяюсь...
Ю. Буркин:
— Не понял!
Народ свои песни шлифует в продолжении столетий и доводит до высшей степени искусства.
Ты уймись, уймись, тоска,
У меня в груди,
Это только присказка,
Сказка — впереди...
ПРЕДИСЛОВИЕ
ТРИ ДАРА ОТЦА ИВАНУ-ДУРАКУ. БИТВА С ПОЛЕНЬЯМИ. КРАЖА
Иван-дурак лежал на загнетке и рассеянно перебирал руками теплые угли. В избе было жарко, родители Ивана не экономили на дровах. Березовые поленья весело потрескивали в печи.
Дверь со скрипом отворилась, и Иван-дурак с надеждой встрепенулся. Но тут же, потеряв к вошедшему всякий интерес, снова опустил голову. Вошла не мать — статная хлебосольная баба, всегда готовая порадовать сына сахарным пряником. Вошел отец — дородный мужчина лет пятидесяти, без малого косая сажень росту, бывший киевский богатырь, а ныне — обедневший помещик Муромского уезда.
— Исполать тебе, батько, — приветствовал отца Иван, продолжая ковыряться в углях.
Отец не ответил. Степенно усевшись на корточки перед сыном, оглядел его и сказал удивленно:
— Сколько лет-то тебе, сынок?
Не заподозрив опасности, Иван-дурак стал перебирать черные, перепачканные золой пальцы.
— Раз — тута я ходить начал, да два — заговорил, да три — бык соседский меня боднул... десяток — тута я во первой раз печку с места сдвинул... дюжина — девки дворовые меня приглядели... Осьмнадцать, батько!
— Восемнадцать, — поморщился отец. — от цифры «восемь» сие число происходит... Ну да ладно, как ни кличь, а большой ты стал у меня.
Иван-дурак часто закивал, усаживаясь возле печки на корточки. Отец редко проявлял такое внимание к непутевому сыну, и дурак был польщен.
А отставной богатырь погладил Ивана-дурака по кудрям и проникновенно произнес:
— Накину я службу на тебя, Иванушка. Заматерел ты, хватит тебе печь пролеживать да пол просиживать. Поедешь к славному князю Владимиру, Русь от врагов беречь.
— Батько! — пролепетал Иван. — Да ведь...
— Силушкой Бог тебя не обидел, — продолжал тем временем отец, — весь в меня, не отпирайся, не даром так же — Иваном — зовут! Чего головой крутишь?! Нет силы? А кто вчера печь по избе двигал, местечко где не дует выискивал?! А потом еще мамке врал, мол, тут она всегда и стояла!.. Эх!..
Уличенный Иван-дурак опустил голову и жалобно произнес:
— Глупый я, батько... Не счесть толком, не буквы растолковать... Ой, не надо! Некультурно поступаете, папа!
Иван-отец тем временем извлек из-за печи две потрепанные книжки. Одну большую с красными петухами на обложке и надписью: «Аз, Буки, Веди». Другую поменьше, с заголовком: «Как вести себя богатырю русскому, или Моральные присказки, стихами составленные, из былин надерганные.»
— Думал, не заметил я? — укоризненно спросил бывший богатырь. — У отца родного книжки упер и врет еще! Что в «Моральных присказках» о вранье сказано?
— Не должон богатырь врать родному батьке, брату-богатырю, да князю Владимиру... — хмуро процитировал дурак.
— А я те кто? Коль не забыл...
— Батько...
— Еще?!
— Брат-богатырь.
— Еще?!
Иван поднял голову, поморгал и тихо спросил:
— Неужели... князь Владимир?
— Дурак! Я тебе еще батько-богатырь! Неужто забыл, как моя хворостина порет?
— Не забыл, батько, — нервно потирая ладони о суконные штаны, признался Иван-дурак.
— То-то, — поднял палец отец. Затем откашлялся, почесал затылок и сказал: — Сын мой! Сегодня поедешь ко двору князя Владимира. Ни с кем не водись, окромя братьев- богатырей, да Владимира Красно Солнышко. Приключений не ищи, дурака они сами найдут. Научил я тебя булавой махать, так послужи теперь земле Русской. С собою могу дать тебе лишь три вещи: пятнадцать рублей серебром, коня знатного, да совет богатырский. Совет такой: с размаху булава сильнее лупит.
Иван-дурак покивал с благодарностью.
— Напоследок прибавлю, — продолжал Иван-отец, — при князе Владимире найди Микулу Селяниновича. Когда-то мы с ним соседние пашни пахали. Только пошел в Киев, на службу государеву, а я — в имение удалился...
На минуту отставной богатырь задумался, критическим взглядом окидывая избу... Потом вздохнул и закончил:
— Отдашь Микуле грамотку сию, да помочь попросишь. «Так и так, — скажешь, — хочу быть богатырем, как вы с папой...»
И после слов этих вручил Иван-отец сыну булаву фамильную, нежно шлепнул по загривку и благословил.
Долго ехал Иван в Киев-град. Не потому, что дороги были плохи, и не потому, что далек был путь от Мурома до столицы. А потому, что не хотелось дураку появляться перед Микулой Селяниновичем безвестным просителем. Куда лучше прийти, например, с отрубленной головой Змея Горыныча за плечами или, на худой конец, с Соловьем-разбойником под мышкой. Потому Иван выбирал самые кривые дороги, заглядывал в каждый трактир и выспрашивал про местную нечисть.
С нечистью на Руси было плохо. Богатырей в последнее время развелось столько, что поголовье Горынычей резко упало. Лишь однажды блеснул Ивану луч надежды: назвавшийся Сусаниным пожилой мужичок пообещал провести его к самому логову Лиха Одноглазого. Иван начистил до блеска отцовскую булаву, быстренько перелистал главу «Лихо — не беда» из «Моральных присказок» и
