играл и пел: «Какая свадьба без Бояна...» Илья с Алешей боролись понарошку, Никитич на забаву смотрел ласково. И даже пес Владимир, как выпил жбан зелена вина, стал почти хорошим. Простой парень, свой в доску.
— Иван! — крикнул дураку Алеша. — Куда ты убежал? Пошли, пить будем, былины слушать, о любви говорить! Пошли!
— Сейчас, Алешенька, — сказал ласково Иван. — Мне уж полегчало.
А пацан, что на Гнедке сидел, сабелькой помахивал, да и кричал тонким голоском:
— Ах ты нечисть басурманская! Не топчи землю русскую! Не неволь красных девиц! Есть теперь богатырь, что даст вам отпор! Это я, Лумумба сын Иванович!.. Дяденька богатырь, а я смогу богатырем стать?
— Сможешь! — смахивая плечом слезу сказал Иван. — Спасибо, малец. Понял я теперь, пока не перевелись на Руси сердца отважные да души простые, найдется для богатыря работа... Пусть Русь наша — остров маленький, пусть! Зато мы, русичи, душой богаты! Надо будет — еще врагов выдумаем, захотим — весь мир островом сделаем! Все нам по плечу, хоть и не все по сердцу.
Задумался малец, видать, над словами мудреными, и блеснула в его глазенках искра отваги богатырской. А Иван стоял посреди народа веселого, Гнедка на вытянутых руках держа, и снежок новогодний на голову его дурную падал, покрывая ее сединой преждевременной.
— Быть мне воеводою, — прошептал Иван. — Быть! А с тобой, Кубатай- хитрец, и с тобой, Марья-разлучница, мы еще встретимся!
На том мы наших друзей и оставим, читатель. Впереди им еще много дел предстоит, пусть хоть в праздник от наших глаз спрячутся. А Русь — она стояла, стоит, и стоять будет!
