паршивец, напутал. Уж я его высеку!
– То-то,– смягчаясь, проворчал Данил.– Тайского мне, немедля!
«Точно моряк,– подумал хозяин.– Привык купцов имперских трясти!»
– Принеси конгского из старой бочки,– сказал он слуге. Тайского у него сроду не было.– А потом бегом к Сожри€. Да расскажи, что этот, хм, монах, а может и не монах,– людишек его помял. Усек?
– Мигом! – кивнул слуга.
Данил, разумеется, сумел отличить конгское от тайского, но возражать не стал. Тем более что было вино хорошее.
– Дорогое винцо, вашсвятость,– приговаривал хозяин.– Золотом плачено.
– Я тоже плачу золотом! – заявил гость.– Не сомневайся, червь!
– Надеюсь, мой господин, надеюсь,– взгляд украдкой в сторону двери,– все самое лучшее! Ну наконец!
– Что – наконец? – спросил гость, поднимая голову.
– Да это я так, себе.
Данил принялся было за еду, но тут же увидел с десяток черноповязочных, ввалившихся в харчевню. Их-то он и ждал.
Компания направилась прямиком к мнимому монаху. Предводительствовал средних лет хуридит. Именно он, подойдя к столу, сделал знак хозяину: испарись. Левой рукой сделал – кисть правой у него отсутствовала. Остальные черноповязочники встали полукругом, оградив Данила живой стеной.
– Ты,– негромко произнес однорукий.– Встать!
Данил сделал вид, что не услышал.
– Встать,– чуть громче сказал однорукий.
– Это ты мне? – смешав в голосе удивление и гнев, спросил Данил.– Я встану. Когда поем.
– Уже поел,– отрывисто бросил однорукий.– Бей-Дурня, подними его.
Головорез с плечами в два локтя шириной протянул лапу к светлорожденному. Данил шлепнул его по предплечью. Несильно. Однако руку Бей-Дурня почему-то чувствовать перестал. И очень удивился.
– Ты присядь,– сказал Данил однорукому.– Выпей со мной, я угощаю.
Тот не оценил.
– Ну-ка, братья, вытряхните его из штанов! – распорядился вожак.
До сего времени Данил старался не показывать силу. И выглядеть этаким пьяным наглецом. Сработало. Человек пять черноповязочников навалились на него без всякого почтения. Миг действия наступил. Воин распрямился как отпущенная пружина, и нападавшие, каждый из которых был раза в полтора крупнее светлорожденного, разлетелись в стороны и уютно устроились на полу, на столах и в винных лужах – где кому привелось. Прочие головорезы дернулись было к мнимому монаху, но застыли…
Острием меча Данил пощекотал кадык однорукого.
– Не будем ссориться,– предложил светлорожденный.
Вожак, не мигая, смотрел на Данила… И вдруг дернул губами. Крохотная стрелка, которую однорукий держал за щекой, выметнулась в глаз светлорожденного…
Данил поймал ее зубами и сплюнул на пол.
– Зря,– сказал он.– Со мной вредно ссориться. Со мной лучше по дружбе.
– Нам друзья не нужны,– буркнул однорукий, задирая голову. Клинок под подбородком мешал двигать челюстью.
Данил усмехнулся… и убрал меч в ножны.
– Присядем,– сказал он и первым опустился на табурет.
Головорезы сунулись вперед, но однорукий шевельнул пальцами – и громилы остались на местах. А сам он, вздохнув, опустился на табурет напротив Данила.
– Прыткий,– сказал то ли с недовольством, то ли с одобрением.
Налил себе вина, выпил, вопросительно посмотрел на светлорожденного. Данил оценил его выдержку и сообразительность. Похоже, светлорожденный встретил нужного человека.
Пригубив из чаши, воин произнес с подчеркнутым безразличием:
– Хочу вот наступить на мозоль Святому Братству. Ищу компанию…
Однорукий ухмыльнулся, тронул рукав коричневого плаща:
– Тот, с кого шкурку снял,– не обиделся?
– Может, и обиделся,– светлорожденный шевельнул плечами.
– Насчет Братства,– не спеша проговорил однорукий.– Могу помочь. Но придется заплатить. Или…– многозначительный взгляд…– отработать.
– Можно,– кивнул Данил.
– Тогда, считай, нам по пути. Говори свою заботу.
Данил еще раз отхлебнул, поглядел пристально в колючие глазки собеседника.
– Мой друг в тюрьме Братства,– сказал он.– Хочу его вытащить.
Черноповязочник задумчиво пожевал губами.
– Вообще-то, мы не связываемся с монахами,– проговорил он.
– Ну, ну,– Данил улыбнулся.– Когда речь идет о том, чтобы ощипать какого-нибудь купца, вы очень тесно связываетесь с монахами.
– Ты хорошо осведомлен,– отозвался однорукий.– Очень хорошо осведомлен… для имперца!
Данил не удивился. Наметанный глаз вмиг отличит благородного из Империи от хуридита.
Черноповязочник явно ожидал большего от собственной реплики.
– Ко мне приходили от брата Треоса,– продолжал он.– Велели сообщить, если что узнаю. Личность твою описали точно.
– Боишься монахов? – осведомился светлорожденный.
– А ты?
Данил молча положил на стол перстень, добытый в схватке на дороге.
– Знак Отца-Взымателя? – Однорукий поднял бровь.– Опасно ходишь, человек! Я куплю его у тебя.
– Скорее всего, так и будет,– Данил убрал перстень в карман.– Значит, «черные повязки» работают на монахов?
