– А если это… настоящий Человек?! – с явным испугом спросил Гастор.
– Тем более! – резко бросил в ответ Сорта. – Первым Человеком в этом мире должен быть я!
Он бросил быстрый взгляд на гостя и тут же поправился:
– Мы…
Но барон, похоже, не заметил его оговорки. Он уставился перед собой округлившимися глазами и прошептал:
– Представляешь, граф, на что он способен, если он на самом деле Человек?!
У Сорта нервно дернулась щека:
– Во всяком случае, сейчас он ни на что не способен! Но ты, барон, понял, почему за заповедником надо установить более тщательное наблюдение? Если появление этого… безумца инсценировано Демиургом, он наверняка подошлет еще одного такого же типа!
– А можно мне на него посмотреть? – неожиданно попросил Гастор, с трудом вытаскивая из кресла свою необъятную тушу.
Граф удивленно поднял бровь:
– Хорошо. Но для этого тебе придется спуститься в подземелье замка.
Сорта явно рассчитывал на то, что ленивый и неповоротливый барон передумает, однако тот с готовностью ответил:
– Пошли…
Граф подошел к столу и позвонил в колокольчик, в приоткрывшуюся дверь вошел слуга и почтительно замер на пороге.
– Факельщиков к восточной башне, – приказал граф и повернулся к барону: – Пошли, мой любопытный друг…
Глава 3
Постгипнотическое состояние выражается в способности пациента выполнять заложенные внушением действия, зачастую не осознавая происхождения этого знания…
В течение всего сна в моей бедной головушке снова кто-то что-то бормотал. Я изо всех своих сонных сил старался уловить смысл этого бормотания, но голосок, то съезжавший в самый низ звукового диапазона, то стремительно взвивавшийся почти к визгу, бормотал на явно незнакомом мне языке.
Однако, когда я наконец проснулся, оказалось, что самочувствие мое вполне выспавшееся и готовность к подвигам налицо. Оглядевшись, я понял, что тело мое покоится в знакомой пещере, на уже пригретой каменной плите около холодного, мертвого очага, а за очагом колышется Тень.
Чутко уловив момент моего пробуждения, Маулик заговорил:
– Пора… Вставай…
Я неторопливо поднялся со своего жесткого ложа и вдруг понял, что того, прежнего Володьки Сорокина, неплохого, в общем, журналиста, рубахи-парня, не дурака выпить и побалагурить, больше нет! Вместо него в темной пещере стоял… Рыцарь без страха и упрека. Рыцарь, пока что не имеющий имени, но гораздо лучше разбирающийся во владении мечом и топором, чем в русском языке и умении лепить слово к слову! Какая-то еще не совсем осознанная сила дремала во мне, и почти сразу я понял, что это… боевой азарт! Жажда Битвы!
И словно почувствовав мое состояние, Тень качнулась ко мне через очаговые камни и, распавшись в темный туман, окутала меня плотным коконом.
Испугаться я не успел, потому что этот туман почти сразу же отпрянул и в шаге от меня снова сформировался в Тень. Я несколько растерянно огляделся.
Мы находились в совершенно другой пещере, слабо освещенной двумя высоко подвешенными факелами. Весь пол пещеры был заставлен разного рода ящиками, сундуками, коробами, в общем, самыми различными емкостями, набитыми красивыми желтыми монетами разной величины, блестящими разноцветными камешками и странными маленькими вещицами, предназначенными, по всей видимости, для развешивания на телах благородных сквотов.
– Бери все, что тебе может понадобиться… – глухо пророкотал Маулик.
«Знать бы, что мне понадобится…» – мелькнуло у меня в голове, а ноги между тем уже сами несли меня… к полке у дальней стены, на которой были сложены небольшие кожаные мешочки со скользящей петлей на горловине.
Выбрав четыре таких мешочка и проверив их состояние, я набил два из них самыми крупными монетками, которые, как я неведомо откуда знал, назывались имперскими дубонами, в один насыпал четыре пригоршни разноцветных камешков, выбирая покрупнее и поблестящее, а последний наполнил колечками, сережками, кулончиками и прочей дамской дребеденью, бормоча себе под нос:
– Подарки для прекрасных дам-с!…
Через пару минут, распихав затянутые шнурками мешочки по карманам, я повернулся к Маулику и спросил:
– Куда дальше?
Он сверкнул из-под капюшона багровыми бликами, хмыкнул и проговорил своим безразличным голосом:
– А ты не жаден…
Я-то сам считал себя грабителем с большой дороги, начисто обобравшим доверчивую Тень, но спорить с хозяином не стал, в конце концов, ему виднее чужая алчность.
Маулик между тем снова осел туманным облаком и снова окутал меня, не прикасаясь, впрочем, к моей одежде. Через секунду он вернулся в свою привычную форму, а я обнаружил, что нахожусь в местном арсенале.
– Выбирай себе оружие… – проговорил Маулик и отпрянул к стене.
Я огляделся, а затем твердым, уверенным шагом двинулся в сторону… черных доспехов. Маулик молча поплыл за мной.
Остановившись напротив понравившегося мне «комплекта», я в задумчивости почесал небритую щеку. То, что противный Фока рассказал об этих доспехах, я, конечно, не забыл, вот только почему-то во мне сидела уверенность, что именно эти латы должны быть мне в самую пору.
Маулик, видимо, по-своему истолковал мою нерешительность. Остановившись в шаге от меня, он медленно проговорил:
– Это вооружение опасно для тебя… Подбери что-нибудь другое…
Однако его предупреждение произвело совершенно обратное действие – вместо того чтобы одуматься и обратить свое внимание на другие латы, я обошел черный панцирь вокруг, прикидывая, как он, собственно говоря, надевается. Однако доспех казался литым, без каких-либо признаков разъема.
Как только я снова оказался перед выпуклой черной стальной грудью, глаза шлема странно блеснули и круглолицая рожа забрала странно скривилась. А затем я услышал милый скрипучий голосок:
– Ну и что ты вокруг меня вертишься?
Я замер, вытаращив глаза, и тут же услышал другой голос. Хрипловатый добродушный басок ответил:
