ты… Да я… Да пару штук ты сам можешь слопать!…»
«А что ж тебе, пару мешков, что ли, отдать? – удивленно спросил Топс. – Так у меня их нет. А от одного… мешочка… ты сам отказался!»
«Я отказался?! – Казалось, Фока сейчас просто выскочит из своих трусов. – Да ничего я не отказывался! Я и сказал-то всего-навсего, что мешочек, наверное, не слишком велик… А вы двое – раз, привязались к слову и отобрали мои честно заработанные орехи! А теперь Топсятина мне два ореха предлагает!… Да подавись ты этими орехами!… Может, они еще и незрелые…»
В последние свои слова Фока вложил всю надежду на справедливость, которая еще у него оставалась.
«Ладно, ребята, – миролюбиво произнес я. – Орехов вам хватит на двоих… А вот вы лучше скажите мне, куда подевалась Кроха, я ее уже двое суток не вижу…»
«Ну, кто же знает, какие могут быть дела у феи?…» – немедленно забормотал Топс, отводя в сторону свои глазенки и делая вид, что он внимательно оглядывает окрестности. Зато Фока неожиданно захихикал, а затем мстительно пропищал:
«Гляньте-ка на него, сэр Черный-пречерный Рыцарь заскучал… У него тоска – его красавица покинула… А может, она по… делам в императорском замке осталась?…»
От этого гадостного предположения мне стало еще горше, но Топс неожиданно толкнул Фоку в спину и заворчал:
«Кончай, недоумок, чепуху нести!… А ты, сэр Владимир, не сомневайся, нигде она не осталась, тут она, рядом…»
«Кто недоумок?!» – пискнул Фока, но в этот момент Славия, обернувшись, обратилась ко мне:
– Благородный сэр, вот твоя Северная имперская дорога!
Она указывала на большую груду плохо отесанных камней, вокруг которой вилась едва заметная тропа, шириной как раз такая, чтобы могла проехать одна лошадь.
– А это и есть развалины Круглой Башни? – кивнул я на кучу камней.
– Она самая, – подтвердила Славия. – Здесь я вас оставлю, а вам надо будет двигаться вон в ту сторону.
И она махнула рукой, указывая за каменную груду.
– Подожди, красавица, – остановил я девушку, готовую уже было нырнуть обратно в лесную чащу. – Вот возьми на память о двух благородных сэрах, странствующих рыцарях, и в благодарность за приют и… привет.
Я протянул ей изящную витую брошь червонного золота с крупным синим топазом и с удовольствием увидел, как зажглись восторгом глаза Славии. Но она, несмотря на свой явный интерес к красивой безделушке, неожиданно сказала:
– Спасибо, благородный сэр, но только мы не берем награду за приют и пищу… Если мы не поможем странникам, кто же им поможет. И красота эта вам еще может пригодиться…
– Нет, Славия. – Я откинул забрало и покачал головой. – Ты не поняла. Я не собираюсь платить за приют и пищу, я хочу подарить тебе вещицу, глядя на которую, ты будешь вспоминать двух чудных рыцарей, которые дружат с фейри и которые считают тебя своим другом. Это – дружеский подарок!…
Видимо, мне удалось убедить девушку, так как она неуверенно протянула руку и взяла брошь. Однако тут же она подняла на меня глаза и огорченно произнесла:
– А мне вам и подарить нечего!…
– О, тебя мы и так не забудем! – галантно воскликнул сэр Вигурд, незаметно подъехав сзади и остановив своего коня рядом с моей кобылой. – Встреча с тобой и… с твоим дедом – уже подарок для… нас!
И он вопросительно посмотрел на меня.
– Маркиз Вигурд совершенно прав!… – поддержал я его. – А теперь возвращайся, а то твой дед волноваться будет.
При воспоминании о своем деде Славия немедленно улыбнулась и, кивнув нам на прощание, скрылась за деревьями.
Я повернулся к сэру Вигурду и стоявшему рядом с ним мастеру Барбату:
– Ну а мы двинемся дальше…
Однако я не успел тронуть свою лошадь, как рядом со мной раздался встревоженный голос деда Славии:
– Благородный сэр, останови их!…
Я быстро огляделся. Вокруг никого не было, только на ближнем дереве колыхались ветки, под которыми скрылась девушка.
– Останови их немедленно!! – еще тревожнее повторил голос.
Я снова оглядел округу, пытаясь понять, кого мне надо останавливать. И снова никого не увидел. Единственным, что двигалось помимо нас самих, были два очень больших муравья, перебегавших тропу шагах в пяти от нас. Бежали они от каменной россыпи в ту сторону, куда ушла Славия.
– Спаси мою внучку, останови мурианов! – буквально прогремел голос деда, и я, скатившись с седла, бросился за муравьями, скрывшимися в высокой траве.
Если бы эти насекомые были обычных размеров, вряд ли бы я их обнаружил, но, как я уже сказал, они были необыкновенно велики – почти с мышь-полевку. Обнаружив их сначала по шевелению травы, а затем и разглядев их между травяных стеблей, я заступил им дорогу. Они попытались обогнуть мои стальные сапоги, но я снова встал у них на пути. И тут произошло нечто странное – на мгновение муравьи исчезли, и вместо них я увидел двух крошечных человечков, разодетых в ярко-зеленые рубашки, не менее яркие голубые куртки и синие штаны. На их головах алели треугольные шляпы, украшенные совсем уж крошечными бубенчиками.
Это видение длилось секунду, а затем я снова увидел муравьев, уже успевших обогнуть стоявшую у них на пути ногу.
Я опять заступил им дорогу и грозно проговорил:
– Если вы не остановитесь, я вас раздавлю!…
И они… остановились!
Один, продолжая оставаться в облике насекомого, просто стоял перед сапогом, поводя своими толстыми усами, а второй, снова перекинувшись человечком, задрал голову, придерживая зазвеневшую шляпу рукой, и звонко спросил:
– Ты зачем нам мешаешь, сквот?!
– А зачем вы преследуете девушку, фейри? – в тон ему проговорил я.
– Мы никого не преследуем, мы… следуем по своим делам! – нагло соврал муриан. – И если ты будешь нам мешать, мы тебя… постороним!…
– Убирай этого сквота с дороги, – неожиданно проговорил муравей. – Запах почти исчез, мы можем потерять след…
– Так ты уберешься или тебя сжечь?! – с явной злобой в голосе поинтересовался человечек.
Я тоже начал злиться и немедленно почувствовал, как меня начинает окутывать облако силы, а в правой руке возникает прерывистая пульсация, идущая от моего перстня.
Не дождавшись ответа, человечек опустил голову и неожиданно плюнул на мой сапог. Плевок получился на редкость смачный, и его желтая слюна немедленно закипела на черной стали сапога, словно вступившая в реакцию кислота.
Я быстро наклонился и, ухватив двумя пальцами этого наглого плеваку за воротник его фартовой курточки, поднял вверх, на уровень своего лица. Повернув его к себе личиком, я поинтересовался:
– Ты знаешь, что плевать на чужую обувь неприлично?…
