– Баррион! – крикнул Расс. – Сегодня летатель вступает в Возраст! Спой что-нибудь летательское.
Певец улыбнулся, кивнул. Марис оглянулась. Расс стоял у стола с бокалом вина в руке. Гордая улыбка не сходила с его лица. «Скоро его сын станет летателем, – думала Марис, – а про меня он и не вспомнит». Она чувствовала себя лишней на празднике.
Одну за другой Баррион пел песни летателей: баллады Внешних Островов, Шотана, Кульхолла, Эмберли, Повита… Пел о летателях-призраках, которые, послушавшись Капитана- Правителя и взяв в небо оружие, навсегда затерялись над океаном… В редкий штиль их можно у видеть, бесцельно мечущихся на призрачных крыльях. Так по крайней мере утверждают легенды. Но летатели, попавшие в штиль, редко возвращаются. Так что никто не уверен, правда это или выдумка…
Баррион пел о седом восьмидесятилетнем Ройне, внук-летатель которого был убит, повздорив из-за женщины. Старый Ройн взял крылья, догнал убийцу и отомстил за смерть внука…
Баллада о Джени и Ароне, самая печальная из всех. Джени родилась калекой и жила со своей матерью. Не имея возможности ходить, она все свое время проводила у окна, выходящего к прыжковой скале Малого Шотана. Так Джени полюбила Арона, молодого веселого летателя, и в ее мечтах он отвечал ей взаимностью. Но однажды она увидела его в небе вместе с другим летателем – красивой рыжеволосой девушкой. Приземлившись, Арон обнял свою подругу, и они поцеловались. Когда мать Джени вернулась домой, ее дочь была мертва. Она умерла от горя. Арон, когда ему об атом рассказали, не позволил схоронить незнакомую ему раньше девушку на острове. Он взял ее с собой на скалу, одел крылья и унес далеко в море, чтобы проводить в последний путь, как провожают летателей.
Звучала песня и про Деревянные Крылья, но не слишком лестная: в ней он выглядел комичным дурачком. Потом Баррион спел про Летателя, Принесшего Плохие Вести, потом «Танец Ветра» – венчальную песню летателей, потом еще и еще… Марис увлеклась и слушала, ни на кого не обращая внимания. Она совсем забыла про стакан кивы в руке, которая почти остыла. Ею овладело какое-то доброе чувство, теплая беспокойная печаль, вернувшая воспоминания о ветрах.
– Твой брат прирожденный летатель, – прошептал кто-то рядом. Марис повернула голову и обнаружила, что на подлокотнике ее кресла устроился Корм. Он показывал рукой на сидящего в ногах певца Колля. Колль, крепко зажав колени руками, не сводил с Барриона зачарованного взгляда.
– Видишь, как на него действуют летательские песни? – беззаботно продолжал Корм. – Для островитян это просто песни, но для летателя – нечто гораздо большее. Мы-то с тобой это знаем, и брат твой тоже. Я всегда могу определить по виду… Понимаю, как тебе тяжело, но подумай о брате. Он тоже любит небо.
Марис взглянула на него и едва удержалась от смеха. Тоже знаток… Колль и в самом деле слушал как зачарованный, но только Марис знала тому причину. Колль любит музыку, а не небо. Сами песни, а не то, о чем в них поется. Но откуда Корму знать об этом? Блестящему, улыбающемуся Корму, столь уверенному в себе?
– Ты думаешь, только летатели мечтают? – шепнула Марис и тут же повернулась к Барриону, который заканчивал очередную балладу.
– Я знаю еще много песен про летателей, – произнес певец с улыбкой. – Но если буду все их петь, то мы просидим тут целую ночь, и я так и не попаду к столу… – Он взглянул на Колля и добавил: – Когда ты слетаешь на Эйри, узнаешь еще больше. Я побывал всего на десятке островов, а вы, летатели, посещаете сотни.
Колль поднялся со своего места:
– Я хочу спеть.
– Пожалуй, я доверю тебе свою гитару, – произнес Баррион, улыбаясь. – Никому бы не доверил, по тебе могу.
Он встал и уступил место побледневшему от волнения Коллю. Тот потрогал струны, прикусил губу и поглядел на Марис, сощурившись от яркого света факелов.
– Я хочу спеть новую песню. Песню о летателе. Я… Короче, я сам ее написал. Я не видел этого события, но слышал рассказ. Достоверный рассказ. Слова просто просилась на музыку, но до сих пор песни не было.
– Тогда пой, малыш! – прогудел Правитель.
Колль улыбнулся и бросил взгляд на Марис.
– Я назвал ее «Полет Ворона».
И он запел. Чистым, сильным, красивым голосом Колль пел, воскрешая в памяти Марис давние события. Она замерла от удивления и слушала, не сводя глаз с певца. Все, как было… Он даже сумел передать чувства, шевельнувшиеся в ней, когда сложенные крылья Ворона раскрылись, сверкнув зеркальным блеском на солнце, и унесли его от, казалось, неминуемой смерти. Вся ее детская любовь к Ворону звучала в этой мелодии. Ворон, о котором пел Колль, был славным крылатым рыцарем, смелым, отважным, презирающим опасность. Так ей когда-то казалось.
«Да, у него дар», – подумала Марис. Корм наклонился к ней, и по его вопросительному взгляду она поняла, что высказала свою мысль вслух.
Последние аккорды песни замерли.
– Колль превзойдет Барриона, если ему дадут шанс, – негромко сказала Марис. – Это я рассказала ему эту историю, Корм. Я и еще несколько летателей были там, когда Ворон показывал свой трюк. Но никто из нас не сделал бы из события такую красоту, а Колль смог. У него талант!
– Это точно. – Корм ухмыльнулся. – В следующем году мы отберем у Восточных приз в песенном состязании.
Марис взглянула на него, почувствовав прилив раздражения: «Как же они ничего не понимают?!»
Из другого конца зала Колль смотрел на нее взволнованным вопрошающим взглядом. Марис одобрительно улыбнулась, и он гордо засиял: песня удалась. И тогда Марис решилась…
Но тут, не дав Коллю начать следующую песню, вперед вышел Расс.
– А теперь пора заняться серьезным делом, – произнес он. – Мы пели и разговаривали, мы сидели в тепле за отличным столом, но снаружи нас ждут ветры.
Все, как и положено, прислушались с серьезными лицами, и шум ветра, забытый за веселым праздником, казалось, заполнил зал. Марис тоже прислушалась и вздрогнула.
– Крылья! – приказал отец.
Правитель шагнул к нему, бережно, как святыню, держа в руках сложенные крылья, и начал ритуальную речь:
– Долго эти крылья служили нашему Эмберли, связывая нас с другими жителями Гавани Ветров. Многие поколения, начиная еще со Звездоплавателей летали на них: Марион, дочь Звездоплавателя, потом ее дочь Джери и сын Джон, и Анни, и Флан, и Денис – перечисление имен продолжалось долго, – и, наконец, Расс и его дочь Марис.
Тут по залу прокатился сдержанный ропот: Правитель несколько нарушил традицию – поскольку Марис не была из рода летателей, ее имя называть не следовало.
– Теперь, – продолжал Правитель, – эти крылья примет молодой Колль. Я, как и многие предшествующие Правители, касаюсь сейчас этих крыльев, чтобы принести им удачу. Ибо через меня все жители Малого Эмберли касаются этих крыльев и говорят: «Летай достойно, Колль!»
Правитель вручил сложенные крылья Рассу, и тот повернулся к Коллю. Колль стоял – такой вдруг маленький, такой бледный и растерянный. Гитара лежала у его ног.
– Пришло время моему сыну стать летателем, – торжественно объявил Расс.
– Пришло время мне передать крылья и Коллю принять их. Но не дело
