получше здешних, в них больше воды и зелени. Там расположены замки местной знати — около двух десятков укрепленных крепостей. Сдается мне, что именно туда мы и держим путь, потому что больше некуда, разве что через горы, в тамошние королевства мавров…
— Где мы нужны, как лошади пятая нога, — заключил Мак-Лауд. Компания сидела у входа в пещерку под скальным выступом и смотрела вниз, на участок относительно плоской земли, поросший серовато-зеленым бурьяном, где бродили расседланные лошади и мул проводника. Сам проводник, завернувшийся в изрядно облысевшую шкуру неведомого зверя, храпел под шелестящей на ветру дикой сливой. На первый взгляд, старик дрых как убитый, но путешественники уже усвоили, что он обладает чутьем дикого животного, безошибочно подсказывающего ему, когда наступает подходящее время для продолжения пути. — Нечто в этом духе я и предполагал. Жутковатые здесь места, правда?
— У вас, мессир Дугал, никогда не хватает терпения дослушать до самого интересного, — с легкой укоризной проговорил Франческо. — Знаете, кто сеньор этого края и его ближайшие соседи? Нет? Так вот, я поспрашивал, и мне сказали: тут правит граф Редэ, Бертран де Транкавель, вместе с родичами, которых за глаза именуют Бешеной Семейкой. Честное слово, я ничего не выдумал! Я разговаривал с несколькими людьми — с монахами из аббатства на горе, с хозяином трактира и его гостями, с владельцем овощной лавки, что через дорогу от постоялого двора, и все повторяли: сердце здешнего маленького мирка — замок Ренн-ле-Шато, где заправляет Бешеное Семейство. Некоторые даже добавляли — Безумное. Их соседи и родственники — Бланшфоры из Фортэна, а по дороге дальше на полдень нам встретится замок Лавальдье и угадайте, кому он принадлежит? Семье по фамилии Плантар, вот так! Вам ничего не напоминают эти имена?
— Напоминают, — невесело сказал Гай. — Нам посчастливилось забраться именно в те края, о которых столь красочно повествовал блаженной памяти папаша Тардье из Муассака. Вот и говори, что в мире не существует случайностей.
— Не верю я в подобные совпадения, — бросил Мак-Лауд, но объяснять свое непонятное замечание не пожелал. В горячем воздухе, наполненном запахом увядающей травы и нагретых камней, повисло молчание, нарушенное Гаем:
— Хотите услышать еще одну прелюбопытнейшую вещь?
Попутчики кивнули. Франческо быстро и заинтересованно, Дугал — лениво, точно из вежливости. Сэр Гисборн продолжил:
— Пока вы рассиживались в трактире, я отправился прогуляться по этому Алье. Меня остановили по крайней мере пятеро человек вполне почтенного вида, и задали один и тот же вопрос, показавшийся мне довольно удивительным. Им весьма хотелось знать: мы, случайно, не собираемся поохотиться на волкодлака?
— Чего? — успевший задремать Мак-Лауд мгновенно проснулся, рывком сел, едва не свалившись с узкого карниза, и пристально уставился на Гая. — Ну-ка, повтори!
— Как утверждают горожане, в окрестных горах уже два или три года обитает волкодлак, волк-оборотень, — повторил сэр Гисборн, с величайшим удовольствием созерцая вытянувшиеся от изумления физиономии попутчиков. — Иногда благородные господа приезжают с намерением положить конец его безобразиям и растянуть шкуру зверя на главной площади Алье или Лиму, но пока никому не удалось даже мельком увидеть это существо. Оно крадет овец и порой нападает на людей: пастухов, охотников, детей из горных селений. Его также считают виновным в пропаже нескольких молодых женщин из Алье и соседних городков. Возможно, это работа самых обычных волков или других хищников, но поселяне убеждены, будто поблизости бродит волкодлак и очень хотели бы от него избавиться. В своих тревогах они дошли до того, что готовы заплатить любому, рискнувшему отыскать и уничтожить причину их бедствий.
— Знавал я одного парня, которого Господь слегка обделил мозгами и который убедил себя, будто он — оборотень, — рассеянно припомнил шотландец. — Этот тип жил в лачуге, подальше от людей, носил волчью шкуру, охотился на отбившихся от стада овец и мелких животных… В конце концов ему не повезло: он прикончил ребенка и не нашел ничего умнее, чем спрятать тело неподалеку от своей халупы. Родные начали искать пропавшего мальчишку с собаками, свора вывела их прямиком к могиле…
— И что произошло? — затаив дыхание, спросил Франческо.
— Известно, что, — пожал плечами Мак-Лауд. — Камень на шею, бултых в озеро, поминай, как звали. Еще легко отделался — могли бы спалить. Может, тут тоже шляется какой-нибудь недоумок? Или всего-навсего завелся обычный хитрый волчара со своим выводком. Устроили бы лучше облавную охоту, чем выдумывать каких-то оборотней.
— Может, скажешь, что их не существует? — вкрадчиво осведомился Гай.
— Я пока ни одного не встречал, — отрезал Дугал. — Увижу — поверю. А подобных баек я сам могу сложить хоть сотню.
— Ваш друг — прирожденный скептик, — хихикнул Франческо. — Человек, доверяющий только тому, что можно увидеть глазами или потрогать руками. Но как же тогда насчет отвлеченных от бытности идей?
Гай недоуменно поднял бровь, пытаясь сообразить, что имеет в виду Франческо, и удивился еще больше, когда Мак-Лауд ответил, даже не задумываясь:
— Всякую идею можно превратить в действие и посмотреть, что получится. Слова и люди всегда проверяются делами, и только ими… Отвяжитесь от меня, я спать буду.
В подтверждение своих слов он заполз поглубже в тень пещерки и свернулся на песчаном полу, бросив рядом с собой поскрипывающее сплетение ремней амуниции. Франческо поднялся, старательно отряхивая одежду от набившейся в складки белой пыли, легко спрыгнул вниз и заявил:
— Я скоро вернусь. Хочу подняться во-он на тот холм, — махнул рукой в сторону пологой возвышенности, замыкавшей узкую долину и добавил: — Когда мы проезжали мимо, мне показалось, что там разбит сад или оливковая роща. Раз роща — значит, поблизости обязательно живут люди. Можно разузнать, далеко ли еще ехать до замка Редэ. Мне уже до смерти надоели эти лысые скалы, а вам?
— Тоже, — кивнул Гай. — Ладно, ступай, только не заблудись. Если в самом деле наткнешься на жилой дом, добудь у хозяев что-нибудь более съедобное, чем солонина и кислые лепешки, идет?
Итальянец согласно кивнул и запрыгал по склону с камня на камень. Спустившись на поляну, он задержался глянуть, как поживают лошади, и начал карабкаться вверх, пробираясь между торчащими из земли валунами. Вскоре он добрался до скошенного гребня холма, огляделся, прикрыв глаза ладонью от не по-осеннему яркого солнца, и пропал из виду. Сэр Гисборн не заметил никакой рощи, но решил, что Франческо просто хочет побыть в одиночестве. Может, он действительно отыщет человеческое жилье — он же Счастливчик, которому везет чаще, нежели остальным смертным. Место их стоянки выглядело уединенным, единственная серьезная неприятность, которая тут грозила — поскользнуться или по неосторожности наступить на задремавшую на теплом камне змею. Впрочем, Гай считал Франческо достаточно сообразительным, чтобы избежать и того, и другого. Россказням про волкодлака сэр Гисборн не слишком поверил, отнеся их к обычным суевериям вилланов, склонных повсюду выискивать происки нечистой силы вместо того, чтобы работать как следует.
Дремоту Гая — нечто среднее между бодрствованием, готовым вот-вот плавно смениться сном вполглаза — нарушил скрип щебенки и треск мелких камешков под приближающимися шагами. Гай приоткрыл один глаз, дабы удостовериться в благополучном возвращении одного из своих компаньонов… и вскочил, успев одновременно пнуть в бок недовольно заворчавшего Мак- Лауда. Он не мог в точности сказать, зачем так поступил. Просто в облике быстро поднимавшегося к их убежищу Франческо появилось нечто тревожащее и наводящее на мысли о близкой опасности.
