плашмя – впрочем, оглушив противника и сшибив его наземь. Пешие стрелки возились со своими арбалетами, и на какое-то мгновение путь оказался свободен. Впереди маячило лишь перекошенное лицо Ральфа Джейля, судорожно рвущего свой клинок из ножен.
Мак-Лауд свое отвоевал, спасать девицу поздно, но они с Франческо еще могут прорваться. Мальчишка, конечно, тот еще боец, у него даже меча нет, но, возможно, при некотором везении… если юнец не будет стоять столбом и бросит свою гнедую следом…
Везение кончилось, не начавшись. Франческо и не подумал сопротивляться – только втянул голову в плечи и зажмурился, уткнувшись в конскую гриву. Гай, обменявшись парой ударов с Джейлем, пропустил сокрушительную плюху плашмя по затылку и тут же – чем-то вроде дубины по руке, сжимающей меч. Добрый клинок зазвенел о камни. Гай выпустил поводья, повис на шее лошади, изо всех сил стараясь удержаться в седле. В голове гудели колокола, красные пятна поплыли в глазах.
– Остальных приказано живыми! – донесся откуда-то издалека сдавленный вопль. Сильные руки грубо стащили рыцаря с коня. Гисборн почувствовал, как ременная петля стягивает ему запястья.
Из распадка показался всадник, удерживая поперек седла яростно брыкающуюся девицу. Руки у мистрисс Уэстмор также были скручены за спиной, а вот вставить кляп то ли по горячке забыли, то ли не сочли нужным – чем рыжая бестия вовсю и пользовалась, поливая всех и вся отборной бранью. В сторонке обыскивали спешенного Франческо. Итальянец по-прежнему не сопротивлялся.
«Везучий ублюдок» Джейль бросил в ножны клинок, спрыгнул с лошади, подошел к неподвижно лежавшему в пыли человеку и, наклонившись, сорвал приколотую к воротнику куртки Мак-Лауда вычурную серебряную фибулу, выдрав ее вместе с лоскутками ткани. Затем, не в силах справиться с овладевшей им злостью, пнул тело поверженного соперника – один раз, другой, третий.
– Вот и все, горец! – злорадно выкрикнул он, отводя ногу для нового удара. – Наконец-то мы квиты! Получил свою долю славы, грязный ублюдок? Вот тебе еще немножко!
– Прекрати это, дьявол тебя раздери! – прохрипел Гай. – Мало чести глумиться над мертвым, попробовал бы ты пнуть его живого!
Джейль метнул в англичанина яростный взгляд и отошел, тяжело дыша.
– Ну, чего вытаращились? – прикрикнул он на подчиненных. – Этого… разденьте и забросайте ветками, пускай спишут на грабителей… если найдут, конечно, в чем я сильно сомневаюсь. Что отыщете ценного, можете поделить между собой. И, как закончите – по коням! С пленных глаз не спускать!
Погомонив, люди уехали, увозя с собой троих пленников. Погибшего в стычке человека оттащили в сторону от тропы, спихнув в русло пересохшего ручья и небрежно закидав комьями земли. Терпеливо выждав, пока двуногие и четвероногие скроются из виду, ворон покинул скальный выступ. Прыжками доскакал до ручья. Люди торопились, убежали, не доведя дела до конца – вон из земли торчит скрюченная кисть.
Ворон примерился. С размаху долбанул клювом в мягкое, свежее мясо, рассчитывая выдрать изрядный кусок.
Согнутые подобием звериной лапы пальцы вздрогнули и разжались. Встревоженная птица отпрыгнула в сторону, кося желтым круглым глазом. Решив, что опасности нет, вернулась к своему занятию.
После второго удара торчавшая из земли рука внезапно задергалась, едва не схватив стервятника за крыло. Запаниковавший ворон закаркал, предпочтя отлететь подальше. Что-то было не так. Когда люди бросают своих убитых сородичей, те более не шевелятся.
А этот – шевелился. Упрямо выкарабкивался из-под наваленных на него камней и песка, сипя и булькая пробитым горлом.
Ворон поразмыслил еще немного и решил: лучше всего улететь. Ну его, этого неугомонного мертвеца, не желающего даже умереть по-человечески.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТИХИЕ НОЧИ ГОРОДА БЕЗЬЕ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Страсти по архиву
Мессир Ральф Джейль уже второй час сидел за столом в комнатушке постоялого двора «Белый бык» и размышлял. За подслеповатым окном смеркалось, вечер переходил в ночь. Мысли упомянутого благородного мессира, пребывая в гармонии с движением небесных светил, также становились все мрачнее.
На шатком столе мессир Джейль разложил большой набор не очень связанных между собою предметов. Там имелись пять небольших вместительных сундучков черного мореного кедра, шириной в две ладони, высотой и глубиной в три, окованных по углам зеленовато- золотистыми веточками из потускневшей бронзы, с удобными ручками на крышках и замочными скважинами, окруженными ворохом чеканных колосьев. Компанию им составляли три или четыре пергаментных свитка, украшенных свисающими на веревочках печатями, а также небольшие мешочки, в коих путешествующие обычно хранят свои денежные средства, и длинный меч-клеймора в ножнах, украшенных бронзовыми бляшками. Поодаль стояла плоская шкатулка из желтоватой кости ромейской работы, украшенная мелким резным узором из переплетающихся иззубренных листьев, тонких веток и цветочных головок. Еще одну безделушку, серебряную фибулу с вкраплениями грубо отшлифованных аметистов, Джейль безостановочно вертел в пальцах.
Вещи он частично добровольно, частично принудительно изъял у пленников, находившихся в соседней комнате под бдительной охраной. Будь его воля и имейся возможность, Ральф изгнал бы из трактира всех посетителей и постояльцев до наступления рассвета. Воистину, так было бы куда спокойнее. И без того уже приходится раздавать золото мало не пригоршнями – сначала стражникам у ворот, потом мрачному кабатчику – чтоб не задавали лишних вопросов по поводу трех связанных пленников. Да еще подкреплять мзду нешуточными угрозами, чтобы и впредь держали рот на замке.
Решение переночевать в Безье, как именовался этот захолустный городишко, было по меньшей мере рискованным. Однако ж обойти город стороной не представлялось никакой возможности. Мешки с провизией показывали дно, а люди и кони нуждались в отдыхе. Хорошо, по крайней мере эту ночь они проведут под крышей – но едва рассветет, двинутся в путь. Чем быстрее, тем лучше. Мессир Джейль мечтал добраться до ближайшего порта на французском побережье, откуда он может с чистой совестью и драгоценной добычей отправиться к своей покровительнице, мадам Элеоноре Аквитанской. Споры и выяснения отношений с местными правителями никак не входили в его планы.
При здравом размышлении, порученное ему дело он выполнил. Наилучшим образом. Пропавшее два месяца назад из Лондона сокровище обретено и находится в надежных руках. Единственная ошибка, которую он допустил – проявленная нынешним утром горячность и измена затверженному правилу: «Сперва думать, потом действовать». Возмездие Мак-Лауду мыслилось совершенно иным – если уж не в честном поединке, то хотя бы с приговором королевского суда и виселицей на окраине Лондона.
Однако сделанного не воротишь. Исчезновение Мак-Лауда, конечно, изрядно огорчит Элеонору и маркграфа Монферратского, коему шотландец служил последние годы. Ну что ж – бывает: люди, выбравшие опасное ремесло конфидента, частенько пропадают без вести. Он, Джейль, поступил весьма разумно, еще с месяц назад намекнув в своем письме к Элеоноре Аквитанской о возможном предательстве кельта. Авось сочтут, что тот переметнулся к византийцам.
