полуночи отсюда я известен как Кэрис, сын…
Лезвие сабли еще сильнее прижалось к коже чужеземца, а из царапины выступила капелька крови.
— Повторяю: кто ты такой? — угрожающе вопросил старик. — Я ведь тебя убью не задумываясь. Времена нынче беспокойные, верить первому встречному — то же самое, что самому завязать себе петлю или положить голову под опускающийся топор. Не смотри на меч, не успеешь схватить.
— Ясур, перестань! — Фарр приподнялся на локтях, пожирая глазами наставника. — Он приготовил мне еду, перевязал ногу, специально для тебя варил чай с шафраном. Ты что, с ума сошел?
— Я — нет, — преспокойно ответил Ясур, по-прежнему держа клинок у горла Кэриса. — Добрый человек, я спросил и не слышу ответа.
— Люди моего ремесла обычно именуются наемниками, — прохрипел Кэрис. — Я не причиню ни тебе, ни Фарру ничего дурного. Опусти саблю, сядь, и я все объясню.
— Значит, объяснишь? — прищурился Ясур, превращая свои глаза в щелки толщиной едва в волосок. — Хоро… О, все демоны! Затаптывай костер, быстрее! Да быстрее же!
Кэрис рванулся в сторону огня, вывернул на кострище кипящий котел. Зашипели мелкие угольки, в небо ударил фонтан розовых искр. Ясур, судорожно копаясь в поясе, искал деревянную пластину пайзы, чтобы прицепить ее на грудь. За разговорами они слишком поздно услышали приближающийся топот копыт. Степняки!
— Убери меч! Вообще спрячь его куда-нибудь! Фарр, лежи спокойно и ничего не говори! А ну, тихо!
Огонь так и не успел погаснуть. Желто-багровый свет выхватил силуэты пяти невысоких косматых лошадок и коренастых всадников в четырехугольных мергейтских шапочках. Фарр различил краем уха очень тихий скрип натягиваемой тетивы.
— Удачного пути под взглядом Заоблачных! — заорал Ясур на степном наречии, которое знал достаточно неплохо. Он и сам понял что если первым не подать голоса, лучники начнут стрелять без всякого предупреждения. — Кто здесь?
Всадники подъехали ближе. Ошибки не было — мергейты. Пятеро хорошо вооруженных воинов в темных чапанах. У троих в руках луки. Молчат. Плохой признак.
Ясур выступил вперед и коснулся левой рукой пайзы.
— Охранный знак хагана, — пояснил он. Человек на лошади, как видно, десятник или просто командир разъезда, склонился, молча рассмотрел пайзу и очень нехорошо улыбнулся.
— Ты родом не из Степи, — наконец произнес мергейт. — Ты стар и однорук. Почему на твоей одежде знак тысячи Непобедимых?
Ясур понял, что проиграл. Сейчас пронзят стрелами…
В то же мгновение в тишине коротко свистнули метательные ножи.
Только потом, под утро, пожилой сторож понял, отчего столь сильно удивился: в руках, на поясе или перевязи Кэриса не было никаких ножей. Кинжал висел, это точно, меч валялся поодаль, рядом с Фарром, а вот ножи… Откуда они взялись?
Рассуждать о загадочном появлении спасительного оружия времени не оставалось, хотя бы потому, что началась драка. Ножи Кэриса сделали свое дело — трое степняков с луками повалились из седел, и опасность, грозившая от стрел, исчезла. Теперь силы уравнялись — двое на двое. Фарра в расчет можно было не принимать, хотя он, шипя от боли в ноге, схватился за валявшийся у кострища изогнутый кинжал Ясура.
Старик все сделал правильно — саблей отвел в сторону удар и, когда мергейт-десятник на мгновение потерял равновесие, зацепил его острием клинка по бедру и левому боку. Рана оказалась неглубокой, но болезненной. Степняк выпустил поводья лошади, зажимая ладонью длинную царапину, вместо того чтобы рвануть с места, отъехать на несколько десятков шагов и взяться за лук. Ясур сделал несколько обманных движений, запутывая противника, и наконец аккуратно ударил его в шею. Хороша схватка! Больше походит на убийство. Всадник совершенно точно не имел никакого представления об искусстве боя с пешим противником и не умел владеть саблей. Не такие уж и страшные эти мергейты…
Оглянувшись, Ясур с изумлением узрел крайне любопытную сцену. Кэрис непонятно каким образом выволок второго уцелевшего степняка из седла, коротко и громко хакнул, отгоняя лошадь в сторону, а сам учинил с доблестным воителем армии Гурцата весьма странный поединок. Едва не брызжущий слюной от ярости мергейт наскакивал на играющего отнюдь не длинным кинжалом Кэриса, который перекидывал узкий обоюдоострый клинок из руки в руку, успевая изящно отводить в пустоту мощные, но бестолковые сабельные удары. Кинжал порхал в его ладонях, словно птица с узким железным клювом. Рассмотреть движения горца было практически невозможно — слишком быстры. Вдобавок Кэрис успевал добавлять на мергейтском степном наречии:
— Нет, неверно… Кто так бьет? Тебя чему-нибудь учили, узкоглазый? Опять не попал, извини… Вот, уже лучше!
Ступни необычного горца не двигались, торс также оставался неподвижен. Работали одни только руки. Красиво, ничего не скажешь. Ясур с крайним неудовольствием подумал, что, успей он всерьез схватиться с Кэрисом до появления мергейтов, его собственного умения точно не хватило бы для победы. Справиться с таким ловкачом крайне трудно. Да вы посмотрите, он играет с низкорослым степняком, будто кот с покалеченной ящерицей!
— Будет! — провозгласил Кэрис, когда сабля вновь коснулась лезвия его кинжала, и руку мергейта самым удивительным образом повело в противоположном удару направлении. — Уж прости, ты мне надоел. Катись к своим Заоблачным!
Пока степняк в который уж раз заносил изогнутый полумесяцем клинок для удара, Кэрис легонько взмахнул ладонью и с преувеличенным огорчением вздохнул, наблюдая, как противник валится в сухую траву. Брошенный кинжал вошел точнехонько в правую глазницу мергейта, тот не успел даже понять, от чего умер.
— Исключительно полезный вечер, — бесстрастным голосом сообщил Кэрис, не обращаясь напрямую к Фарру или Ясуру, а будто разговаривая сам с собой. — Пять лошадей, три для нас, одна для поклажи и одна заводная. Луки опять же… И в седельных сумках у мергейтов наверняка обнаружится что-нибудь интересное. Хорошо, что эти недотепы решили взглянуть, кто жжет костер в их собственной степи.
— Умелец, — буркнул Ясур, смерив Кэриса тяжелым взглядом. — Ладно, потом поговорим. Идем коней ловить. Фарр, сиди спокойно, справимся.
— Не смотри на меня голодным волком, уважаемый, — волосатый рубака улыбнулся Ясуру. — Твой образ мыслей понятен насквозь: настоящие воины, мол, никогда не издеваются над противником, не позволяют себе устраивать с ними игру вроде той, которую ты видел, а убивают сразу… Да пойми, уважать такого противника — значит не уважать самого себя. Может, эти узкоглазые хари могут обставить меня в стрельбе из лука, но сегодня у меня сложилось впечатление, что все, — Кэрис размашистым жестом длинной руки обвел пять трупов и, шагнув вперед, наклонился да вытащил из черепа убитого степняка свой кинжал. Вытер окровавленное лезвие о чапан мертвеца и бросил обратно в ножны, — что все эти несчастливцы впервые взяли в руки саблю только сегодня перед закатом. И, понятное дело, поплатились. А вообще-то я человек не злой. Кстати, Ясур, выкини свою пайзу. Она не пригодится, слишком приметная.
— Умелец, — недовольно повторил сторож, качая головой, и, сплюнув, направился в темноту, где похрапывали и глухо перестукивали копытами косматые лошадки мергейтов. — Не стой столбом, помоги.
Фарр сидел ни жив ни мертв. В Шехдаде он достаточно
