дворцами верховных мардибов, проповедовавших перед паломниками Священного города истину Предвечного.
Фарр, понаслышке знавший об обычаях Меддаи от своего старого учителя Биринджика, разъяснил вельху, что аттали надлежит оставаться бедным до тех пор, пока каждый саккаремец не будет сыт, не станет владеть домом, фруктовым садом и количеством пищи, достаточным, чтобы накормить семью. Кэрис фыркнул под нос и заявил, что бедняга эт-Убаийяд, как и все прочие аттали, обречен умирать в нищете.
Для того чтобы попасть к Учителю веры, следовало написать прошение и отдать его одному из приближенных аттали — проповедникам из Золотого храма или сотникам Священной стражи. Потом ждать ответа. Может быть, несколько седмиц. Может, год.
— Что будем делать? — Кэрис сдвинул на затылок надоевший ему тюрбан. Он не имел ничего против того, чтобы быть саккаремцем, а тем более воином (в Меддаи не слишком жаловали чужеземцев), но одежду, по мнению Кэриса, подданные шада носили самую неудобную. Судите сами: как можно вытерпеть наступавшую к полудню жару в шерстяном халате? — Я предлагаю отвести глаза страже. У меня это получится.
— А потом? — испугался Фарр. — Не забудь, эт-Убаийяд — мудрейший из мудрых и наверняка сумеет распознать твое колдовство. Понимаешь, что тогда произойдет? Ты ведь дэв!
— Тихо, — шикнул Кэрис, оглядываясь на стоявших неподалеку мрачных воинов Священной стражи в красно-черных халатах. — Я тебя предупреждал? Забудь, что я дэв. Иначе мне придется сделать так, чтобы ты забыл. Постой-ка… Есть одна мысль.
— Какая? — поднял бровь Фарр. — Только обойдемся без колдовства, ладно? Следует уважать Священный город и Атта-Хаджа.
— Атта-Хаджа следует, — кивнул вельх. — Из невоплощенных духов он один из самых сильных. Хотя я не думаю, что его оскорбит мое волшебство. Оно только разбередит ваши предрассудки… Пошли обратно к Бен-Аххазу! Надеюсь, Драйбен остался в шатре, а не ушел куда- нибудь.
Быстрым шагом они миновали два квартала, встречая по дороге многочисленных храмовых служителей, учеников и вооруженных ятаганами стражей. Наконец впереди показался высокий шатер старика джайда. Бен-Аххаз, стоя у входа, по-прежнему громогласно зазывал к себе постояльцев, но сегодня еще никто из прибывающих в Меддаи людей не прельстился на заламываемые им цены.
— Удешеви постой на два сиккилла, — с насмешкой бросил Кэрис Бен-Аххазу, перед тем как нырнуть под полог, — и к тебе люди повалят валом. Хотя нет, не надо. В шатре сейчас просторно, а я не хочу спать с двумя десятками грязных купчишек, от которых наверняка наберешься… вшей.
— Что вы все заладили про вшей? — визгливо возмутился джайд. — Если ты, уважаемый, отыщешь в моей палатке хотя бы одну вошь, я верну все деньги и еще доплачу столько же!
— Вот как? — Кэрис запнулся и хитро подмигнул Фарру. — А это что?
Вельх шагнул к Бен-Аххазу, взял его за руку в ткнул пальцем в резво проползавшее по наплечыо белой полосатой накидки джайда насекомое. Атт-Кадир мог поклясться, что миг назад крохотного создания не было и в помине и что это очередной фокус Кэриса.
— Ой, вот еще одна! — восклицал вельх. — И еще! Где мои деньги?
Бен-Аххаз, разинув беззубый рот. покраснел, потом побледнел, не в силах вымолвить ни слова, да так и остался стоять столбом. Кэрис, потянув за собой Фарра, исчез в полумраке шатра.
— Господин Бен-Аххаз, — недовольно сказал Фарр вельху, — весьма пожилой и уважаемый человек. Разве можно так шутить?
— Можно, — без тени сомнения ответил Кэрис. — Он сребролюбив, жаден, склочен и делает на чужой беде огромные деньги. Его давно следовало бы проучить… Ага, Драйбен! Фарр, ступай посиди у очага. Мы тут побеседуем с благородным эрлом…
Некоторое время Кэрис, присев рядом с лежанкой нардарца, что-то долго шепотом втолковывал Драйбену и наконец добился желаемого. Нардарец, состроив кислую физиономию, отпер ключиком свой обитый железными полосами небольшой сундук и, будто нехотя, вручил вельху некий предмет, замотанный в белый шелк.
— Вернем в целости и сохранности, — уже громче пообещал Кэрис. — Кстати, где Фейран? Я понимаю, здесь Священный город, но отпускать женщину одну…
— Она ушла помогать другим женщинам носить воду для больных, — угрюмо ответил Драйбен. — Я не стал ее удерживать. Фейран свободный человек и может распоряжаться собой как хочет.
— Ясно. — Кэрис подтащил к себе свой удивительный мешок. — Фарр, иди сюда. Вот калам, вот пергамент. Куда я засунул чернила? Ага, нашел… Садись и пиши. Диктую: 'Светлейшему аттали эт-Убаийяду. Блаженный отче, смиренно просим тебя уделить свое просвещенное внимание нашей скромной посылке и, если она покажется тебе достойной краткой беседы о ее свойствах и происхождении, незамедлительно принять нас. Жительство имеем на постоялом дворе джайда Бен-Аххаза, что возле полуночного входа в город'. Подпишись за всех, кроме Фейран. Женщину к аттали все равно не пустят. Написал? Теперь идем к страже.
Ничего не понимающий Фарр отдал листочек пергамента вельху, тот перевязал небольшой свиток и шелковый сверток Драйбена шнурком, найденным в кармане халата, и отправился к выходу. Нардарец, поморщившись, откинулся на подушку и вновь взялся за какую-то книгу, а атт-Кадир побежал за Кэрисом.
Приунывший Бен-Аххаз со страдальческим видом чесался. Мерзкие насекомые, наколдованные Кэрисом, почему-то бегали только по нему и не желали никуда уходить.
— Между прочим, у меня есть отличное средство против вшей, — заметил, проходя мимо джай-да, Кэрис. — Десять сиккиллов за баночку. Захочешь — скажи, продам.
Джайд, по-прежнему пораженный немотой, дрожащими руками полез в пояс. Едва деньги перекочевали в карман вельха, Кэрис вытянул неизвестно откуда маленький глиняный сосуд и вручил хозяину Шатра. Тот немедля начал ковырять смоляную пробку грязным ногтем.
— Пошли быстрей. — Кэрис подтолкнул Фарра кулаком под ребра. — Вши, конечно, подохнут, но что произойдет дальше — понятия не имею!
— Нехорошо… — заикнулся атт-Кадир, но, увидев укоризненный взгляд вельха, замолчал. Все-таки Бен-Аххаза стоило немного наказать за грех сребролюбия, — Тогда… Отдай сиккиллы, которые забрал у него!
— Зачем? — удивился вельх, но спорить не стал. — Пожалуйста, если тебе нужно…
Зажав в ладони десяток чеканенных на побережье Халисуна серебряных кругляшков с изображением лука и пучка стрел, Фарр пробежал глазами по темным палаткам беженцев, подошел к старцу, возглавлявшему семейство из трех женщин, раненного мергейтской стрелой мужчины, находящегося едва не при смерти, и целого выводка детей, и вручил все деньги ему.
— Благодарю, светлейший мардиб. — Эти слова старика лишь коснулись слуха быстро отошедшего в сторону Фарра. Кэрис задумчиво протянул:
— Хоть так… Они действительно нуждаются. Ты человек, тебе близко сострадание и прочие чувства, которых нелюди зачастую лишены. Доживешь до старости — поймешь, что, в сущности, смысл имеет только сама жизнь. Твоя жизнь, а не чужая. Конечно, тебе мои рассуждения могут показаться жестокими, но пожил бы ты с мое…
