одного – чтобы из глаз исчез этот подозрительный блеск. – Я тысячу лет там не был. Чака возьмем. Чак – это мой пес, я с ним всегда гуляю по субботам. Ему тоже будет интересно посмотреть на зверье.
– С собаками туда нельзя, – улыбнулась Таня.
– А с вами можно?
– Вы правда хотите?
– Очень хочу. Я и раньше хотел, только не догадывался. Большое вам спасибо.
– Тогда…
– Давайте встретимся на «Горьковской». В двенадцать годится?
– Годится, – прошептала Таня. Самарин оглянулся и увидел, что по коридору идет Анатолий Жебров. Попрощавшись с Таней, Дмитрий поспешил ему навстречу.
– Где это ты ходишь? Я тебя ищу у дяди, а он говорит – не появлялся…
– Склероз, – сердито отшутился Жебров.
– Ты скоро в центр? Может, подбросишь?
– А черт его знает, когда поеду. Тут… Да че его знает что. В общем, не жди.
Самарин пожал плечами.
«У дяди склероз, а у племянника, похоже, невроз», – подумал он, сделал шаг вперед и внезапно остановился как вкопанный. До него дошло, что он только что назначил девушке свидание. Вот это да! Мелькнула мысль: «А как же Штопка?» Нет, это нужно немедленно отменить. Какое свидание, какая Таня! Тем более секретарша Жеброва! Самарин резко развернулся и большими шагами пошел назад. Он приоткрыл дверь и услышал голос Жеброва-младшего: «Значит, поняла, немедленно оповестить всех. Официально розыск пока не открываем. На вид шесть лет…»
Дмитрий закрыл дверь.
'Господи, да КАК же я ей скажу? – пронеслос у него в голове. – «Вы знаете, Таня, я передумал»? Самарин понял, что не сможет сказать этого никои да, даже под дулом пистолета. Что делать? Придете идти в Зоопарк… Появилась еще одна мысль – совсем по другому поводу: «Очередной пацан сбежал. Конечно, когда их вот так оставляют…»
Дело шло к концу рабочего дня, транспорт был набит до предела. И потому, когда у самой прокуратуры Самарин увидел выходящего из машины Анатолия Жеброва, он просто рассвирепел:
– Слушай, я тебя как человека спрашивал!
– Я же не знал, когда поеду. И что за претензии, Самарин? Это мой личный автомобиль, а не казенный. И я не обязан развозить всех и каждого.
– Понятно, – ответил Самарин, стараясь говорить спокойно, – кстати, я хотел еще спросить тебя вот о чем. Помнишь, мальчишку у тебя видел? Дмитрий Шебалин? Ты куда его определил? Я хотел бы ним поговорить.
Жебров посмотрел исподлобья и мрачно бросил:
– Сбежал Шебалин. Ноги сделал. «Как, и этот?» – чуть было не закричал Самарин.
– Чего это у тебя все сбегают?
– Кто это «все»?
– Ну еще какой-то шестилетний…
– Слушай, Самарин, я в твои дела не лезу. И ты не лезь в мои.
Договорились? – Анатолий говорил тихо, но в его голосе послышалась угроза. – У меня своих проблем – во! – Он повернулся и, не говоря ни слова, толкнул дверь прокуратуры.
Дмитрий посмотрел ему вслед: «Не нравишься ты мне, Анатолий Григорьевич, ой не нравишься». Но кто даст ему «добро» на открытие дела в отношении работника правоохранительных органов? Нужна санкция прокурора. А для этого потребуются о-го-го какие веские основания. Достаточно ли будет того факта, что Жебров работал в школе вместе с Мариной Сорокиной и что у него сбегают трудные подростки?
– Дмитрий, тебе звонила женщина! – Агнесса произнесла это с таким торжествующим видом, будто звонили не брату, а ей самой, и не кто-то, а овдовевший принц Уэльский.
– И что сказала? – мрачно спросил Самарин.
– Назвалась Таней. На «что передать?» не откликнулась.
Дмитрий тяжело опустился на кухонный табурет. Черт возьми! Если бы он оказался дома, он бы поговорил с ней, придумал уважительную причину, чтобы завтра не встречаться. Он может, конечно, позвонить сам… Нет, не может!
Делать нечего, придется идти.
Дмитрий проснулся с головной болью. Это случалось с ним редко, и он искренне сочувствовал Агнии, которая, как когда-то отец, страдала мигренями. И вот теперь «самаринская» напасть добралась и до него. Чак крутился под ногами в ожидании прогулки, а Дмитрий пошел на кухню искать таблетки, которые в таких случаях глотала сестра. Голова раскалывалась. Дмитрий выпил пятерчатку, и мысли начали по одной возвращаться. Первым пришел на ум Жебров, затем Гринько, потом Митя Шебалин и Бастинда. И только после этого он вспомнил – ведь он договорился сегодня встретиться на «Горьковской» с девушкой Таней. Как это могло произойти, Дмитрий до конца не понимал, но идти было надо.
– Да, Чак, пробежка на Васильевский сегодня отменяется, – сказал Дмитрий псу, который повернул было в сторону Тучкова моста. – И вообще, к одиннадцати возвращаемся домой.
Чак не знал планов хозяина на эту субботу, но явно не одобрял их.
– Дмитрий Евгеньевич, какой вы сегодня элегантный!
Самарин смешался. Он хотел было сказать: «Ну что вы, это вам только кажется», но вовремя подумал, что надо было сообразить и сделать комплимент первому. А теперь получится – «кукушка хвалит петуха»… Но и молчать нелепо…
– Таня, хотите мороженого? Или кофе?
– Хочу, – ответила девушка.
– Тут есть кафе «Лотос», я когда-то еще мальчишкой туда ходил…
Очень не к месту вспомнилось, как он действительно мальчишкой пригласил сюда Штопку. Это было весной девятого класса… И предлог нашелся: в «Лотосе» стали продавать взбитые сливки – большая редкость по тем временам… Она пошла, и они сидели друг против друга, и он жалел, что не родился великим художником.
Скопировать черты может всякий, но нарисовать ее, передать все то, что в ней есть, – для этого нужен гений.
– Дмитрий Евгеньевич, а вы смотрите «Доктор Куин, женщина-врач»? – услышал он голос рядом. Господи, он успел совершенно отключиться.
– Доктор Куин? – переспросил он.
– Ну да, сериал… Вы что, не смотрите? Это очень добрый фильм, и умный, совсем не то, что вы думаете. Это не какая-нибудь «Просто Мария». В последней серии, представляете, Санни ранили бандиты и он повесил на шею Волку, это его собака, амулет, и тот побежал к индейцам, которые…
На этом месте Самарин снова отключился. Вспомнился Жебров-младший, вернее, он все время был в голове и никуда не исчезал. «Почему дети у него все время сбегают? Верно, контингент специфический, и все-таки… Интересно, что стало с этой девочкой Верой… И из школы турнули за аморалку. Конечно, совращение Ларисы Мокроусовой – звучит смешно, но все-таки… И как Жебров держится за свой моральный облик… Он такой хороший, что даже вызывает подозрение».
– И тогда, – донесся до него голос Тани, – ее сын сказал: «Я дам им лошадей»…
