Одна забота – сын.
На вид профессору Константинову было за семьдесят. Значит, Васеньку родил в пятьдесят. Утешение себе на старость. Хорошенькое утешение выросло.
– А где он, ваш сын? – спросил Кол. – Сейчас подойдет, – кивнул Николай Васильевич, – мать его задержала. Для нее это такой удар.
– Мать тоже профессор? – поинтересовался Шакутин.
– Нет, только доцент, – отозвался Константинов-старший, – тоже биолог. А вот Васенька у нас гуманитарий. Закончил школу эстетического воспитания… А вот и он!
Слушая своего тезку, Кол всерьез засомневался в том, что они имеют в виду одно и то же лицо. Но, оглянувшись, он увидел, что по коридору уверенно ц нагло выступает собственной персоной Василий – его сосед по купе.
– Что опаздываете, Константинов? – раздался грозный оклик: в дверях появился следователь Самарин. – Хотите, чтобы вам изменили меру пресечения с подписки на задержание? Еще одно опоздание – так и будет.
– Не ругайте его, – вступился за сынишку отец, – его мать задержала. Вот я уже товарищу объяснял. – И он кивнул в сторону Кола, рассчитывая на моральную поддержку.
– Так. Сначала Константинов. Заходите.
Кол остался один на один со своим тезкой. – Ну, вы видели его, – заговорил Николай Васильевич, – ведь это не он, правда? Наш мальчик на подобное не способен.
Больше всего Колу сейчас хотелось, чтобы профессор вместе со своей пыжиковой шапкой провалился в тартарары. По дороге в прокуратуру Кол настраивал себя на яростные словесные битвы, но не предполагал, что первым противником будет тронувшийся от горя старик.
– Скажите, Николай Васильевич, – осторожно спросил Кол, – Вася часто бывает в Москве? Когда он ездил туда в последний раз?
– В Москву? – удивленно поднял брови Константинов-старший. – Васенька иногда навещает там наших родственников, но в последнее время он не ездил. Мы бы с матерью знали. Он нам все рассказывает. Почти все. У мальчика могут быть свои секреты. Нет, ни в какую Москву он не ездил, – решительно заявил бывший декан.
– Шакутин, – раздался голос следователя.
Кол встал, испытывая невероятное облегчение того, что больше не придется общаться со старше представителем этой достойной фамилии.
Вася Константинов сидел рядом со следователем положив ногу на ногу.
Дмитрий оглянулся на потерпевшего. Сразу видно – бизнесмен: одно это гороховое пальто чего стоит. Шакутин казался карикатурой на «нового русского» – будто нарочно нацепил на себя все необходимые атрибуты. Кроме одного: выражения лица. Озабоченное и растерянное, оно совсем не вязалось с обликом хозяина жизни.
– Вам знаком этот человек? – спросил Самарин у потерпевшего.
– Да, – кивнул Кол, – это Василий Константинов.
– Вы твердо в этом уверены?
– Тверже некуда.
– Когда и при каких обстоятельствах вы познакомились?
– Мы вместе ехали в поезде из Москвы в ночь с двадцать второго на двадцать третье октября сего года, – без запинки выдал Кол.
– И тогда же вы узнали его имя?
– Имя – да. Фамилию я узнал позже. Понимаете, – Кол сбился с официального тона, – я в жутком состоянии вышел из отделения, иду по вокзалу, и меня вдруг как по голове ударило…
– Это точно, – ухмыльнулся Василий.
– Константинов, – пригрозил ему Самарин, – еще одно слово, когда вас не спрашивают, и вы окажетесь в СИЗО.
– Там же мест нет, – начал было Василий, но под взглядом следователя осекся.
– Я вспомнил, что на билете пишут фамилию. Вернулся к следователю, он изъял билет у проводника, потом бутылку с отпечатками. Хорошо, что я о ней вспомнил.
– Что скажете, Константинов? – спросил Дмитрий У подозреваемого.
– Впервые вижу этого человека! – заявил Василий. – Последний раз в Москву я ездил летом, в июле месяце, так что быть в поезде Москва – Хельсинки никак не мог. А двадцать второго октября я находился на даче у моих друзей. Они могут это подтвердить.
– Но это же он! Он! – воскликнул Шакутин. – Спросите у проводника.
Дмитрий кивнул, продолжая на компьютере оформлять протокол перекрестного допроса.
Услышав предложение Кола обратиться к проводнику, Василий рассмеялся.
– Да поймите же, – обратился он к следователю, – я этого мужика впервые вижу. Впервые! Он меня за кого-то другого принял. Посмотрите, какой он дерганый. Его сначала освидетельствовать надо, а потом уже до перекрестного допроса допускать. Перекусает тут всех…
– Константинов, я предупреждал… Василий презрительно пожал плечами.
– Константинов, к вам вопрос. Как вы объясняете тот факт, что документы, украденные у Шакутина, оказались у вас?
– Я уже говорил, – ответил Василий с видом оскорбленной добродетели. – В парадной собственного дома я увидел пластиковый пакет. Там были какие-то документы. Я взял их с собой, чтобы посмотреть, что это такое. И если что-то важное, вернуть владельцу.
В целом история, поведанная Васей Константиновым, напоминала рассказ «Так поступает пионер». Из нее выходило, что каждый его поступок был продиктован чувством глубочайшего благородства.
– У вас есть вопросы к обвиняемому?
– Есть. – Кол устроился поудобнее и, глядя прямо в глаза супостату, спросил:
– А почему, найдя документы, вы не обратились в милицию? Почему поехали в порт? Почему пытались получить по накладным фрукты на себя, почему назвались представителем фирмы «Олеся»?
– Это ложь, – спокойно заявил Константинов. – Я приехал в порт только для того, чтобы отдать документы. Это была моя единственная цель.
– Но секретарь подтвердит! – воскликнул Кол.
– Я тоже думаю, что подтвердит. – И Василий самодовольно улыбнулся.
– Константинов, у вас есть вопросы к Шакутину?
– Пожалуй, есть, – кивнул Василий с усмешкой, – хотя, повторяю, вижу этого человека впервые в жизни. Ты насчет головы не проверялся?
– Константинов, последнее предупреждение! Потерпевший, на этот вопрос можете не отвечать.
На некоторое время в кабинете воцарилось молчание, которое нарушал лишь стук пальцев по клавишам компьютера – Самарин оформлял протокол перекрестного допроса.
– Ознакомьтесь. Подпишитесь вот здесь. «С моих слов записано верно». Число не забудьте.
– У меня есть еще нечто вроде вопроса к Константинову, – сказал Кол, поставив число и подпись, – это не для протокола. Можно спросить?
– Спрашивайте.
– Слушай, будь человеком, отдай кейс. Ты все равно не сможешь им
