За миг до столкновения я отбил нацеленное на меня копье в сторону, слегка отвернул Гэрлока с пути рыцаря и ударил посохом по крупу белого коня. После этого, оставив посох в левой руке, сильно натянул узду, заставив пони остановиться.
Послышалось шипение, и, как будто кто-то задул свечу, белые призраки исчезли.
Рыцарь и конь остались - точнее, остались лишь их доспехи. То, что наполняло их изнутри и приводило в движение, перестало существовать. На дороге лежали лишь груда медных пластин да длинное остроконечное копье.
Но магия, не позволявшая мне использовать чувства, никуда не делась. Я по-прежнему мог использовать только зрение. Вокруг даже не было слышно никаких звуков: ни пения птиц, ни свиста ветра, ни жужжания насекомых.
Оглянувшись на груду медных доспехов, над которыми медленно поднимался туман, я поежился.
А может быть, не такой уж я идиот? В конце концов, на создание этой призрачной рати ушла уйма энергии, а я просто взял и прошел ее насквозь.
Примерно через кай скалы по сторонам дороги начали расступаться, а ко мне вернулась способность к невизуальному восприятию. Оглядываясь назад, я не видел белого рыцаря, но не сомневался, что он восстановит прежнее обличье и будет так же бездумно подстерегать новых путников.
Хитрость Антонина заключалась в том, что для него в общем-то не имело никакого значения, чем именно заканчивались встречи проезжих с его стражами. Бесследные исчезновения погибших и леденящие душу рассказы уцелевших способствовали тому, чтобы мало у кого возникало желание соваться в ущелье, имевшее такую дурную славу. В условиях непрекращавшихся столкновений с Галлосом кифриенцы не имели возможности выделить серьезные силы для расчистки дороги, в принципе не имевшей для них большого значения.
Донесшийся с неба крик стервятника заставил меня встряхнуться.
Так я и поступил, но, как выяснилось - напрасно. Сосредоточиться удавалось только на одной-единственной мысли - куда меня несет и какого черта я здесь делаю?
- Куда меня несет? - повторил я свою мысль вслух. В ответ Гэрлок заржал. Но продолжил неуклонно трусить вперед, словно давая понять, что выбора все равно нет.
Возможно, как раз в этом и заключался ответ, единственный ответ. Может быть, все эти смерти и жертвы действительно не оставили мне никакого выбора?
Нет, он был. Я мог выбирать между бегством и отказом от борьбы (а именно так поступали многие Черные маги). Стать живым лицемером вроде Тэлрина или мертвым героем, как тот безымянный солдат, похороненный нами у дороги.
- Замечательный выбор... - пробормотал я себе под нос.
Стервятник откликнулся на эти слова пронзительным криком.
Я поднял голову и увидел еще двух пожирателей падали, описывавших медленные широкие крути в холодном голубом небе.
Миновало утро, а я все ехал по дороге, по следам кареты Антонина. Безмолвие нарушали лишь крики стервятников да отдававшаяся эхом от каменных склонов дробь гэрлоковых копыт. По обочинам росла бурая сухая трава да торчали приземистые кусты.
Две птицы продолжали кружить на севере, но один стервятник неуклонно следовал за нами. Я догадывался - почему, но предпринимать что-либо по этому поводу не считал нужным. Чем менее способным считает меня Антонин, тем лучше.
Скалы по обе стороны дороги становились все безжизненнее и белее, а безмолвие над дорогой - все полнее и глубже. Мухи - и те не жужжали в этом проклятом месте.
Я продолжал путь.
Пока не наткнулся на ворота.
На первый взгляд, теснина, по которой проходила дорога, так и тянулась вперед на многие кай. Но с северной стороны в высоких скалистых стенах имелась выемка, дно которой поросло травой. Этот травянистый участок представлял собой тупик, упиравшийся в отвесную скалу.
Моргнув, я вгляделся в монолитный камень, и иллюзия распалась. Скала вовсе не была сплошной - в ней имелся узкий проход. Его стены не носили следов времени и были совершенно гладкими, словно срезанными ножом. И отпечаток хаоса ощущался как сравнительно недавний.
Посередине проход преграждали массивные ворота из белого дуба. Они были закрыты.
Развеяв иллюзию для Гэрлока, я направил его в проход. Увидевшему нас со стороны показалось бы, что всадник на пони въехал прямиком в сплошной камень.
Через ворота проходила тонкая линия хаотической энергии, но закрытыми их удерживала не магия, а самый обыкновенный тяжелый засов. Конечно, я вполне мог открыть ворота, не касаясь их, а просто перенаправив энергетический поток, но делать этого не стал. Разве может мальчишка, пусть даже и с Черным посохом, разбираться в таких вещах?
Когда я отодвинул засов, взметнулись искры. Больше ничего не произошло. Проехав, я спешился и снова закрыл ворота. Проявив, таким образом, учтивость.
За ущельем дорога некоторое время тянулась между голыми каменистыми холмами, а потом пошла под уклон, к усеянной валунами долине, на которой, на расстоянии примерно в половину кай, мерцал и светился белый утес. Было видно, как он закручивает вокруг себя вихри хаотической энергии. Под утесом стоял замок, обнесенный стеной из белого гранита.
Строение выглядело впечатляюще, но оказалось небольшим - меньше, чем можно было ожидать от резиденции столь могущественного и влиятельного мастера хаоса. И довольно незатейливым. Никаких башен - лишь гладкая, отходящая полудугой от утеса и с ним же смыкающаяся стена, прорезанная единственными воротами. Узкое ущелье отделяло замок от новой чародейской дороги.
Недалеко от расщелины, рядом с дорогой протекал ручей, на берегу которого виднелось несколько островков травы. Я спешился и, не расседлывая пони, пустил его щипать травку, а сам взял посох и зашагал по залитой солнцем дороге между холмами вниз, к белой твердыне.
Через расщелину был перекинут однопролетный мост - не подъемный, а самый обыкновенный, из тяжелой сосновой древесины.
Сам замок обученное войско могло бы захватить в считанные дни правда, при том условии, что его не оборонял бы Мастер хаоса.
Окрестности выглядели, пожалуй, еще более отталкивающими, чем Фэрхэвен, более безжизненными, чем опустошенные Антонином земли на рубеже Кифриена с Галлосом.
Над стенами белого замка не развевалось ни одного флага, ни над одной из восьми высоких дымовых труб не поднималось и струйки дыма. Но массивные ворота были распахнуты, и проходившая между холмами дорога вела по мосту прямо к ним.
Замок казался картиной, написанной на холсте утеса и заключенной в раму ущелья.
Поначалу мне пришло было в голову окружить замок уравновешивающим заградительным кольцом, но от этой затеи пришлось отказаться. Во-первых, прибегнуть к силе гармонии - значило громко, словно запустив фейерверк, заявить о своем прибытии. Во-вторых, моя способность создать столь мощное заграждение вызывала сомнения. А в-третьих, моя цель заключалась не в том, чтобы отгородиться от замка или отгородить его обитателей от себя.
Мне надлежало встретиться с Антонином лицом к лицу, и я подозревал, что он не уклонится от этой встречи - хотя бы из чистого любопытства. Игра предстояла рискованная, но выбирать, как и всегда, было, по существу, не из чего.
Шаг за шагом я приближался к светящимся камням белого замка и источнику
