— Дико, — согласился он. — Степнячка?
— С чего это? — обиделась она. — Я сибирячка!.. У нас бани в каждом доме. Мы ежедневно моемся, паримся, а потом в прорубь… Но в моих краях река Кама быстрая, холодная, плавать в такой воде так и не научилась. А когда переехала в Москву, там не до плавания. Так что обед, увы, готовить мне…
— Сходи, — предложил он, — хотя бы намочи ноги.
Она поколебалась, бесшабашно махнула рукой:
— Ладно. Только для того, чтобы, когда кто-то заговорит об Эгейском, я могла сказать небрежно: Да помню такое. Я в нем ноги мыла!
Когда она вернулась от этого Эгейского, с левой половины дворца легкий ветерок донес тонкий аромат. Она пошла на запах, не скоро сообразив, что это вовсе не изысканные духи, а запах жареного мяса. Желудок в нетерпении запрыгал, стукаясь о ребра, словно пес в тесной конуре, она вспомнила, что не ела уже бог знает сколько, а при той жизни, что она ведет, надо есть и есть в три горла, долго и неотрывно…
Запах усиливался, она шла, как борзая, подняв кверху нос и хватая трепещущими ноздрями пахучую струю, по бокам проплывали стены с огромными портретами в золотых рамах, мимо скользили массивные рыцарские манекены, даже при мечах, а запах усиливался, пока она не уткнулась в широкую дверь с затейливой ручкой в виде дельфина.
Дразнящие ароматы выползали из-под двери. Юлия решительно потянула за ручку. Она уже изготовилась узреть апартаменты, здесь везде апартаменты и пентхаусы… узнать бы, что это такое, но, когда дверь открылась, восторженный вопль исторгся сам.
Это были не какие-нибудь вшивые апартаменты королей. Это была кухня. Самая настоящая кухня. Теперь Юлия видела, что это и есть то, что имеет право называться кухней, а все то, что она встречала у себя и подруг, даже видела в элитных мебельных магазинах, — вовсе не кухни, и даже близко не похожи на кухни. Самая элитная кухня, которую она видела в валютном магазине, рядом с этой что-то вроде пещерного очага, выложенного из грубых булыжников.
Олег сидел за кухонным столом, пальцы щелкали по клавиатуре, на Юлию даже не поднял глаз, проговорил рассеянно:
— Ну, как?..
На плите, что незаметно переходила в стол, ровным рядком стояли странного облика и формы не то сковородки, не то особые кастрюльки с наворотами. От наплыва ароматов Юлия громко сглотнула слюну.
— Спасибо, — ответила она торопливо, — море чудесное… Что ты тут творил? Не отравишь?
Он отмахнулся:
— Да это не я… Я ленив, все делает автоматика. Я запрограммировал ее давно.
— И ты все время ешь одно и то же?
— Да нет, этот паразит готовит выборочно, — буркнул он. — Сам себе генерирует рецепты. Ты хорошо искупалась?..
— Все понятно, — ответила она. — Это значит, зай-ись дальше сама, накрой на стол, разложи по тарелкам?.. Не возражай, я сделаю это с огромным удовольствием! Даже… со счастьем. Только ты уберись со своим чертовым компом!
— Мешаю?
— Конечно!
— Я думал, места хватит…
— При чем здесь место? — удивилась она. — Ты что, не понимаешь?
Он убрался со своим ноутбуком, но в глазах его читалось ясно, что не понимает.
Юлия жадно вдохнула ароматы, сердце ее трепыхалось, но душа трепетала в предвкушении важных открытий.
Олег все-таки не ушел, пристроился с ноутбуком на подоконнике. Похоже, он из тех чокнутых, кто в еде видит только калории, белки и углеводы с витаминами. Напрасно электронный повар старается, этот сожрет все, не поморщится, но и не похвалит…
— Понравилось море? — спросил он с сомнением. — Конечно, не Сибирь, но все-таки…
Юлия приподняла крышку, в лицо ударила волна запахов. Стараясь понять, что же там готовится такое, от чего желудок начинает кувыркаться, она ответила искренне:
— Я даже не знала, что море может быть такое чистое и… человечное. Я впервые на море, но словно в нем родилась. Нет, не как Афродита, нечего лыбиться, а как кистеперая рыба, что отсюда полезла на берег! Отсюда, чувствую, и древние эллины ходили на завоевания…
— И не только, — ответил Олег. Он покосился в окно, на лицо упал отсвет голубой шири моря, сказал нараспев: — …И воззвал он тогда к Богу, упрашивая пойти со своими людьми к морю, дабы…
Она прервала удивленно:
— Таких слов в Библии нет!
Олег удивился:
— Да?.. Гм… Было же… Когда же подчистили?..
— Ты уверен, что было записано так? — спросила она насмешливо. Умничающий шпион — это что-то новое. Библия — это не устав строевой службы. — Что у тебя за перевод? В твоем компе.
— При чем тут комп, — ответил он мирно. — Я сам диктовал одному писцу…
— Тогда уж писал бы сам!
— Не могу, — признался он. — У меня почерк! Курица лапой нацарапает лучше. Компьютеров еще не было, а вручную я как привык к прафиникийскому письму… гм… а жаль, что такой кусок утерян. Помимо чисто эстетической ценности — в юности мы все поэты, — были и какие-то ценные сведения… которые ну никак не могу вспомнить. Впрочем, если не могу вспомнить, какая из них ценность?
— Да уж, — ответила она. — Если не знал да еще и забыл, то — тяжелый случай. Раз уж ты отпустил прислугу, то на стол подавать должна я?..
— А так же убирать во всех комнатах, — согласился он.
— А сколько здесь комнат?
— Откуда я знаю? — удивился он. — С чего бы я стал считать комнаты?
Она помолчала, ошарашенная такой наглостью. Для человека, привыкшего считать не просто комнаты, а квадратные метры… даже сантиметры принимаются во внимание!.. он сказанул почти богохульство. Целый народ, целая культура родилась и расцвела чахлым цветом на квадратных метрах общей и жилой жилплощади, а этот наглец не считал!. Святотатец.
— А как?.. — спросил он.
Она оборвала:
— Молчи! Я буду есть.
Она в самом деле не проронила ни слова, пока не отодвинула последнюю тарелку. Правда, рот был все время забит, да и пожирала все с такой быстротой, что обед кончился, как ей показалось, едва начавшись, но в желудке теперь чувствовалась немалая тяжесть, а в талии она стала похожей на пингвина.
Олег с нахальной улыбкой поставил на стол кувшин с охлажденным
