автомобилем и тут же исчезли под капотом.
Мрак наворачивал одну на другую толстые стальные трубы, свинчивал, вид деловой, довольный, словно не верил, что резьба подойдет к резьбе. Остался толстый оптический прицел, похожий на телескоп, но Мрак махнул рукой, буркнул:
— Открой люк в крыше.
В тот же миг раздался громкий звонкий звук, словно стальной петух клюнул машину, прислушался к своим ощущениям, тут же начал клевать с огромной скоростью. Едва он умолк, Олег быстро нажал кнопку. Мрак с винтовкой в руках высунулся из люка. Вертолет начал заходить на очередной круг.
Юлия видела только туловище Мрака, повернулась, начала смотреть на вертолет. Пулеметчик уже не размахивал руками, пригнулся за пулеметом. Теперь они были намного ближе, Юлия рассмотрела как толстое рыло пулемета, так и злое лицо пулеметчика со стиснутыми челюстями.
Внезапно лобовое стекло вертолета разлетелось вдребезги. Юлия успела увидеть, как пилота отбросило на спинку кресла, словно в лицо ударили кувалдой. Верхняя половина черепа исчезла, оттуда плеснула кровь. Вертолет тут же накренило, пулеметчик навалился на свое оружие грудью, ухватился…
И тут Юлия услышала второй выстрел. Вертолет понесло по широкой дуге к земле. Олег бросил через плечо:
— Зверь ты… А этого зачем?
— Чтобы калек не плодить, — буркнул Мрак. — Он все равно бы не выжил… Разве что помучился бы дольше.
Вертолет упал в сотне шагов, донесся треск раздираемого металла, потом вырвался огненный шар, повалил черный дым. Мрак опустился и успел закрыть люк, прежде чем ударная волна сильно качнула машину, Олег едва удержал руль, а волна дыма пошла во все стороны.
— Да, не выжил бы, — согласился Олег.
— Я всегда давал им легкую смерть, — ответил Мрак неприязненно. — Это ты мог бросить на пожирание гиенам…
— Зато они еще жили, — ответил Олег философски.
— Зачем?
— Чтоб успели покаяться…
— Ты стал религиозным?
— Нет, но странное ощущение… что это чем-то помогает всему человечеству…
Мрак фыркнул, от злости даже не стал разбирать винтовку, просто бросил под ноги. Машину качнуло снова, Елена всхрапнула тонко и жалобно. Не просыпаясь, пошарила ладонью по сиденью рядом. Мрак протянул руку, она вцепилась в нее, лицо стало счастливым, тут же положила голову ему на грудь и продолжала спать дальше.
Глава 39
Солнце передвинулось на западную половину неба, теперь резкие тени падали слева наискось на дорогу, а само солнце, все еще оранжевое настолько, что почти белое, выжимало слезы из глаз.
Дорога все поднималась ровно вверх, к перевалу, справа пошло настолько страшное ущелье, что женщины старались не поворачивать головы в ту сторону. Камень был красный, как кровь, а ущелье удивительно прямое, похожее на след от меча Фархада, которым тот прорубил горы.
Воздух здесь стал пронзительно чистым, а далекие вершины казались совсем близко. Юлия не могла оторвать зачарованных глаз: от палящего солнца у нее уже облезает кожа на голых плечах, а там грозно блистают нетающие снега!
Потом был перевал, Олег с облегчением вздохнул, машина ринулась по наклонной дороге как снаряд. Лишь через час бешеной гонки он снизил скорость: впереди показались ровные квадратики домиков. Женщины глазели во все глаза, такой архитектуры еще не видели, а Мрак заворчал, зло посмотрел на Олега.
Вскоре и женщины рассмотрели, что по обе стороны дороги мужчины, женщины и даже дети копали укрытия, окопы. Мрак ворчал сильнее, челюсти сжаты, на Олега смотрит укоризненно. Мол, у всего этого люда нет шансов уцелеть. Альянсники не пойдут ни пешком, ни даже на танках, пока здесь с самолетов все не будет перепахано на десять метров в глубину с такой тщательностью, что не выживет даже крохотная мышь. А если им покажется, что здесь может быть хоть одна зенитка, то сперва одними крылатыми ракетами изроют здесь все на глубину двадцати метров…
— Олег, — сказал он, наконец, — а может… это как-то отменить бы? За что им сражаться? За свою дикость?
— За свои души, — ответил Олег. — Не понимаешь?.. Таргитай бы понял. Человек — это не его счет в банке… Вернее, человек не состоит всего лишь из счета в банке, квартиры и ванны с подогревом, автомобиля с кондиционерами… Это еще и душа. А тот, кто этого не понимает, тот свою душу уже потерял. Мрак прорычал злобно:
— Но разве это война? Война — когда оба противника рискуют жизнью.
— Альянсники это войной не называют, — ответил Олег невесело. — Война ведь… это нехорошо.
— А как?
— Умиротворением… миротворческими миссиями… даже помощью.
— Помощью?
— Да. Всегда можно найти ублюдка, что попросит помощи против своего же народа. Профессиональные психологи, демагоги, политики и прочие… специалисты уже создали нужную дымовую завесу. Треть человечества уже верит, что альянсники здесь проводят чуть ли не спасательную операцию!
Миновав село, он увеличил скорость, но еще через четверть часа вынужденно сбросил. Дальше дороги были забиты беженцами. Навстречу двигались на старых бронетранспортерах и боевых машинах пехоты угрюмые исхудавшие люди. Мрак рычал и ругался, видя их автоматы и винтовки. У них нет шансов выдержать первую же ковровую бомбежку, когда мощным ударом с воздуха сметаются целые города. Они погибнут все до единого, а следующая волна штурмовых бомбардировщиков накроет колонны беженцев, холодно и расчетливо убивая будущих мстителей. Средства масс-медиа, которые по всему миру в руках альянса, преподнесут это как разгром вооруженных до зубов озверелых бандитов, что угрожают мировой цивилизации…
Женщины затихли, их щебечущие голоса оборвались, словно серебристые нити под ударом десантного ножа.
— Мир стремительно катится к тоталитаризму, — сказал Олег горько, — как раз этого я и страшусь. И против чего дерусь.
— Тогда ты взялся за безнадежное дело, — сказал Мрак. — Абсолютно! Есть вещи настолько неизбежные, что любой козе понятно. Даже деревенской! Какой бы ни сверхдемократичный режим, какие бы ни политики с крылышками… но при этих быстро растущих системах наблюдения, подслушивания, мониторинга общественного мнения самый что ни есть демократ становится диктатором! Можно ведь не кулаком по столу, это устарело, а сотней статей по радио и телевидению заставить всех встать в позу римлянина, завязывающего сандалии… Причем все встанут одновременно, уверенные, что эту гордую позу приняли добровольно, по велению внутреннего долга! Первой встанет так называемая мыслящая интеллигенция.
— С этой проблемой мир не сталкивался, — согласился Олег. — И когда я слышу какого-нибудь напыщенного придурка про опыт прошлого, хочется тут же размазать по
