Спустя две недели, как он стал капитаном «Божьей заступницы», и месяц после гибели «Дерзкого», Касьян Полубой уже проклинал тот день, когда согласился стать командиром пиратского корабля. Как оказалось, слишком простым он представлял себе управление кораблем и тем более — экипажем.
При его возвращении и объявлении о результатах переговоров с гетайром команда была готова боготворить его. На следующий день в каком-то кабаке на Акмоне экипаж устроил дикую оргию, в которой все, кроме самого капитана, умудрились в дым нахлестаться сухим вином. Пьянка отозвалась на следующий день головной болью для экипажа и замечанием лично Полубою от Неарха о недопустимости злоупотребления алкоголем. Полубой по горячим следам собрал команду и объявил, что впредь замеченные в несдержанности в употреблении горячительных напитков будут беспощадно увольняться из команды — благо, желающих заключить контракт с удачливым капитаном уже было немало. Неизвестно какими путями, но про Светоч Галактики узнали на Акмоне. Скорее всего, кто-то из команды проболтался по пьянке, и стоило кому-то сойти на берег, как его тут же начинали распрашивать о жемчужине. От греха подальше Полубой передал светоч гетайру и после этого взялся за наведение порядка.
Прежде всего, вспомнив чистоту и порядок, присущий военным кораблям, на которых ему приходилось ходить, он потребовал привести «Божью заступницу» в надлежащий вид.
— Вы помните еще, подонки, как называется этот славный корабль? — гремел Касьян, выстроив команду на батарейной палубе. — Он называется гордым именем «Божья заступница»! Почему же у него вид как у последней подзаборной шлюхи?
— Каков поп — таков приход, — буркнул кто-то в заднем ряду.
— Кто сказал? — рявкнул Полубой. — Ну, кто? Молчишь! А зря. Правильно сказал. Но поп поменялся, ясно? Теперь это — мой приход. Здесь будет порядок, а если кого это не устраивает — дорогу к сходням никто не закрывает.
— Ага. И остаться без доли от Светоча.
— Вы меня за кого держите, висельники? — вкрадчиво спросил Полубой и вспомнил Падальщика. — За прощелыгу, решившего нажиться на людях, с которыми кровь проливал? — гаркнул он так, что в переднем ряду вздрогнули. — Все ваши контракты заверены у Неарха и при продаже Светоча, а он мне сказал, что вопрос решен, на ваш счет будут перечислены положенные деньги до последнего гроша. Но деньги вы сможете получить только там, в освоенных мирах, в любом банке Содружества или Лиги. Кто спешит пожить красиво и спокойно — валите отсюда, я вас держать не стану. А тех, кто останется, предупреждаю: не потерплю прекословия в рейде, драк или поножовщины, не потерплю бардака на корабле и невнимательности в исполнении обязанностей. Я не потерплю еще много чего, к чему вы привыкли, но об этом обещаю предупреждать заранее. Все, разойдись, требуха мантикорья!
На следующий день с корабля списалось тридцать семь человек из шестидесяти двух.
Полубой вызвал к себе Лэнса и Мартина-Иголку.
— Ну что, парни, от швали избавились. Давайте думать, как набирать нормальную команду.
— Больно ты резок, Убивец, — хмуро сказал Мартин, — небось на Акмоне уже прослышали про твои требования и теперь хрен кого найдешь.
— Значит сделаем предложение, от которого не смогут отказаться.
— А где деньги возьмешь? Судовая касса не вытянет всех, кто нам нужен, — заметил Лэнс, — канониров не осталось, абордажников — пятеро, включая меня, навигатор — один Мартин… э-э, да если перечислять, то проще сказать, кто не нужен.
— Есть выход, мужики. Я вложу свою долю от продажи груза и транспорта, а заодно и Светоча. Под Светоч даст гарантии Неарх, и хотел бы я посмотреть на того, кого такие гарантии не устроят.
— Ты серьезно? — выпучил глаза Мартин. — Вложишь свои деньги? Может, и корабль выкупишь — закладная как раз у Неарха. Падальщик только кричал, что «Заступница» его, а на самом деле, чтобы оборудовать, занял деньги у гетайров. Еще на Лимаре, откуда мы сюда прибыли.
— Да, вложу свои и корабль выкуплю, — твердо сказал Касьян. — Вы пока прикиньте, кого из ваших знакомых можно соблазнить выгодным контрактом. Только не собутыльников мне предлагайте, а классных специалистов. Сразу предупреждаю: канониров и абордажников буду проверять сам, за экипаж будешь отвечать ты, Мартин.
— Ну есть несколько ребят, которых я бы хотел иметь рядом в драке, — задумчиво протянул навигатор, — Ехидна-Джонс, канонир от Бога. Старик уже, но дело знает туго. Полосатый Гасан — энергетик, каких поискать…
— Вот составляйте список и ко мне. А завтра пойдем в город, засядем в какой-нибудь харчевне и начнем набирать людей.
— Завтра? — в один голос спросили Лэнс и Мартин. Видимо, они не привыкли к таким темпам. — Это ж сколько народу надо вспомнить!
— Ничего, ночь длинная, — подбодрил их Полубой, — за работу, парни!
Новый экипаж набирали трое суток, затем те, кто остался от прежней команды, взбунтовались, заявив, что если новенькие будут на более дорогих контрактах, тогда и они, ветераны «Божьей заступницы», должны заключить новые. Полубой не спорил. Он уже видел, что экипаж подбирается именно такой, как он хотел. Однако если большинство можно было проверить на стоянке, то чтобы оценить мастерство канонира, необходимо было вывести корабль за орбиту Акмона. Полубой получил разрешение у Неарха, который одобрил его действия по замене команды, но тут случилась загвоздка. Ехидна-Джонс, прибыв на корабль и осмотрев орудия, заявил, что будет скорее кидаться в противника кирпичами, чем стрелять из этой рухляди. Полубой, сам имевший второй класс комендора русского флота, попросил аргументировать требование. На его взгляд орудия вполне еще могли послужить. Ехидна провел его по батарейной палубе от «фаланги» к «фаланге», которых на борту имелось четыре единицы, и популярно объяснил недостатки корабельной артиллерии. Полубой не мог не согласиться с доводами, и в результате выход отложили на двое суток, за которые провели замену орудий.
Вылет оправдал все затраты по комплектованию экипажа и замене орудийного комплекса. Единственно, что не понравилось Полубою, так это то, что Ехидна, не считаясь с понуканиями, калибровал и фокусировал орудия столько времени, сколько считал нужным.
На последний запрос Полубоя, сделанный с мостика по громкой связи, Ехидна во всеуслышание послал капитана Полубоя куда подальше.
Касьян выскочил из рубки с намерением убить мерзавца на месте, услышал, как кто-то из вахтенных операторов сказал:
— Ну все, доигрался Ехидна.
Выскочив на батарейную палубу, Касьян начал орать, даже еще не увидев канонира. Ехидна выполз из недр развороченной «фаланги», не торопясь вытер руки замасленной тряпкой и выдал такую тираду, каких Полубой не слышал со времен курсантства. Боцман на учебном судне считался большим специалистом по ненормативной лексике, но и то, что вылетело из Ехидны, немногим этому уступало.
— Короче, — немного успокоившись, сказал Касьян, — сколько тебе еще надо времени?
— Сколько надо, столько и будет, — отрезал канонир и вдруг расплылся в улыбке, показав выбитые через один передние зубы, — ты не бойся, Убивец, лишнего не возьму. Отдохни часок, а как будет готово, я тебя позову.
— Может, помочь чем? — неуверенно спросил Полубой.
— Не, только мешаться будешь. Орудие к работе готовить, это тебе не пулять из него, куда укажут, — закончил разговор Ехидна и снова уполз в нутро «фаланги».
Потоптавшись, Касьян плюнул на палубу, что, как он знал, является на корабле одной из привилегий капитана, и вернулся на мостик.
Ровно через час Ехидна вошел в рубку и вытянулся перед Полубоем.
