штаб.
Я постоял в воротах, разглядывая все это, послушал - тишина, покой, - и скомандовал:
- Двигаемся в прежнем порядке. Только по дороге, к зданию слева не приближаться. Пошли.
Поравнявшись с караульным помещением, мы увидели распахнутую калитку в заросшей ограде. Дверь караулки была открыта, с дороги я разглядел перевернутый стол и усеянный бумажками пол. Во дворе торчала стойка пулеулавливателя для проверки оружия прибывшей смены, на стене висел пожарный щит с ломом, лопатами, парой остроконечных ведер, огнетушителем, багром и топором, все ярко-красного цвета. Образцовая служба войск, нечего сказать.
Достигнув перекрестка, остановились. Налево вниз шла асфальтированная дорога, рядом раскинулся плац, асфальт потрескался, но еще сохранились полосы разметки для занятий по строевой подготовке. Вдоль плаца - стенды с плакатами, на них бравые советские солдаты выполняли всякие строевые приемы. Краска выцвела и облупилась, некоторые стенды почернели от времени.
Направо вверх шла выложенная бетонными плитами дорога, дальше стояли боксы для техники. Часть плит в ограде вывались, я разглядел в просветах проржавевшие корпуса двух танков.
Оглядев все это и не заметив никакого движения, мы пошли прямо. То, что я принял за штаб, им и оказалось - у двери висела табличка, буквы выцвели, но слово «ШТАБ» все еще читалось, хотя номер части было уже не разглядеть.
- Что там? - вдруг сказал Марат.
- Где?! - я крутанулся на месте, описав стволом дугу.
Марат с Большим и Лабусом смотрели в сторону боксов, теперь я понял, что привлекло их внимание. И как сразу не заметил - черт его знает. Наверное, все-таки еще не отошел до конца от событий в подземелье, да к тому же по дороге то и дело смотрел на детектор, чтоб не влететь в аномалию. Так или иначе, котельную я проглядел.
Вроде и обычная с виду котельная, да не совсем. На высоте метров двадцати на трубе была широкая площадка. Или военные строители такую штуку к ней прикрутили, или после катастрофы восемьдесят шестого здесь перестройку затеяли…
- Тьфу! - сказал я. - По нервам дернули меня… Думал, там кто-то есть.
Впереди плелся все еще пристыженный Айдар. Пес, как и Большой с Маратом, выглядел уставшим, он медленно переставлял лапы, пристегнутый к ошейнику длинный поводок волочился по земле. Вдруг уши его встали торчком, шерсть на загривке поднялась. Айдар тихо зарычал, повернув голову в сторону штаба, который мы уже почти миновали.
- Что?… - начал я.
Громкий хлопок - левый бок Айдара пропорола пуля, вывернув куски внутренностей, вышла справа. Красные брызги выстрелили за ней. Айдар взвизгнул, упал и затих. И тут же до нас донеслось:
- Бросить оружие!!! Поднять руки!!!
Этот голос я знал - он принадлежал Давыдову.
На крыльце штаба показались две фигуры, стволы направлены в нашу сторону. В разбитых окнах над ними произошло движение, и я увидел еще двух стрелков, один на втором этаже, другой на третьем, правее.
Позади нас, со стороны караулки, на дорогу вышли пятеро - в нескольких метрах друг от друга, прижав к плечам приклады, целясь. Пса третьей группы видно не было, куда-то он подевался.
Марат сплюнул и сказал:
- Вот уроды.
- Курортник, прикажи бросить оружие! - гаркнул Давыдов. - Не надо подвигов!
Он спустился с крыльца штаба и пошел к нам, подняв винтовку. Без шлема, без очков. Лицо украшала внушительная повязка, скрывавшая правый глаз и щеку, левая половина иссечена мелкими порезами.
- Ну?! - повторил командир спецназа, быстро приближаясь.
- Оружие на землю, - скомандовал я, подавая пример.
Марат и Большой уложили Захара на асфальт.
- Вот козел! - Марат, цокнув языком, кивнул на Давыдова, нагнулся и осторожно положил винтовку. Выпрямившись, добавил: - Ну и рожа у тебя, Володя!
Зря он это сказал. Давыдов, шагнув к Марату, врезал ему прикладом в челюсть. Тот упал, Давыдов навис над ним, все мы решили, что он сейчас начнет бить нашего разведчика ногами, но грушник неожиданно развернулся - и приклад ударил Большого в лицо. Через мгновение кулак врезался снайперу в шею. Большой свалился на асфальт, а Давыдов ткнул его носком ботинка по ребрам, тут же еще раз - в бок, потом, перескочив через тело, ударил по хребту. Раз, второй, третий… Большой захрипел.
- Прекрати! - крикнул я, дергаясь к нему, но сдержался - слишком много стволов смотрели в нашу сторону.
Хорошо, что Большой был в шлеме - но лицо его залила кровь. Давыдов, наклонившись, сильно ударил прикладом в голову. Выпрямился. Худое лицо его было выбрито до синевы. Левый глаз сверкал, низкий лоб наморщен. Он сделал шаг назад, обводя нас взглядом - очень странный это был взгляд, какой-то дикий, почти безумный.
- Это тебе за растяжку у поляны! - прорычал грушник Большому. - Любитель сюрпризов, твою мать!
Лабус не шевелился, только глаза бегали из стороны в сторону, с одного спеца на другого. Марат встал на колени, тряся головой. Сопровождавший Давыдова боец собрал оружие, бросил в траву в нескольких метрах от нас, отошел. Двигался он очень осторожно, к нам старался не приближаться и косился так, будто мы его пугали… Непонятно все это. Может грушники думают, что мы в монстров каких-то превратились? Или заражены чем-то? А может мы действительно заражены? - вдруг подумал я. - Но как, когда… От ученого, в салоне вертолета получили какую-то инфекцию?
Давыдов переключился на меня.
- Что? - спросил он, кривя губы. - Думал, уйдете от нас? А вот хрен! Вопросами всякими измучались?
- Вопросов достаточно накопилось, - согласился я. - Вы в эту часть приперлись, чтобы от выброса укрыться?
- Во-во. А ты - лопух. Мы за вами давно наблюдали, как вы к воротам брели. Уткнулся в свой детектор и нас проворонил. Командир из тебя, как из меня директор школы. Всем внимание! - он повернулся, обращаясь к стоящим в отдалении бойцам. - Пока на месте стоим!
Большой тихо застонал, перевернулся на живот, ткнувшись разбитым лицом в асфальт. Давыдов хищно прохаживался перед нами, покачивая винтовкой. Очень странно он вел себя - если получил приказ на уничтожение, так зачем разговоры разговаривает, почему не стреляет? Но раз уж такое дело, надо этим пользоваться, и я спросил:
- Кто вел вторую группу спецназа?
- Николаев, - процедил он и качнулся ко мне, будто собирался наброситься с кулаками и лишь в последний миг сдержался. - Пристрелили его на той поляне. Кто там у вас такой ловкий оказался?
- Я это, я, чукча узкоглазый, - прохрипел Большой, поднимаясь. - Жалко, тебя не достал, - снайпер плюнул кровью на ботинки Давыдова.
- Ах ты сука! Так, руки в гору все! - проорал командир, отступая от
