нас.
Марат, все еще стоя на коленях, поглядел на меня. Лабус присел, осторожно положил ученого на асфальт, да так и остался сидеть на корточках.
- Ты что, не видишь у нас раненых? - спросил я.
- Руки вверх, я сказал!!! - и грушник, сделав быстрый шаг, ударил прикладом в грудь лежащего на дороге Захара. Тот дернулся, не приходя в себя, простонал что-то.
Марат вполголоса выругался.
- Ты совсем озверел, урод, - проговорил он, едва сдерживаясь. Я видел - Марата трясет от ярости, еще немного, и бросится на грушников. Лицо застыло и побелело. Он медленно выпрямился, Большой с Лабусом тоже.
- Теперь рюкзаки и жилеты снимайте! Быстро!
И тут я понял: Давыдов нервничает. Очень сильно нервничает, его чуть ли не трясет, почти как Марата. Что это значит, почему? В спецназ слишком мандражные типы не попадают, там жесткий отсев. Или это у Давыдова такая реакция из-за необходимости в своих стрелять? Может, потому он и злой - сам себя распаляет, накручивает, чтоб легче нас убить было?
Я отстегнул крепления висевшей на груди радиостанции, и ящик упал на асфальт.
- Как мы будем все снимать, когда ты скомандовал руки вверх? - спросил Марат.
- Дебил! - буркнул Большой.
- Все, ты меня достал! - Давыдов прицелился в Большого.
Послышалось легкое жужжание, и все подняли головы. Невысоко над нами летел появившийся откуда-то из-за крыш учебных классов БПЛА, небольшой самолет- беспилотник.
Это еще что такое? - изумился я. Чей он, почему здесь летает?
Мимо промелькнула тень. Айдар вложил в прыжок остаток сил. Вытянув лапы, он подскочил, челюсти сжались на предплечье Давыдова. Громыхнула очередь - спецназовец рефлекторно выжал спусковой крючок.
Глава 5
из протокола совещания штаба Объединенного Командования от…
…при обнаружении вещественных доказательств, документов, живых свидетелей (очевидцев) событий происшедших на ЧАЭС 12-го апреля 2006 года незамедлительно сообщать об этом оперативному дежурному. Далее информация передается согласно списка №1. Лица задерживаются до выяснения обстоятельств и деталей событий (причастности к событиям). Оперативному отделу подготовить проект приказа и…
Я прыгнул на второго грушника, выбросив вперед правую руку. В рукав у меня вшит узкий пенал, в нем - трехгранная пика. Острие пробило шею на вылет, я выдернул его, боец осел на асфальт.
Большой кинулся на Давыдова, который крутился, пытаясь сбросить Айдара. Широкие руки легли на голову командира - снайпер зарычал и одним мощным движением свернул ему шею, я даже услышал хруст позвонков.
От штаба громыхнул выстрел. Упав на одно колено, я бросил пику, выхватил «файв-севен» - специально перешил под него карман в жилете, как раз на такой случай, и часто упражнялся быстро доставать спрятанное оружие - вот теперь пригодилось. Хорошо, что спусковая скоба у этой модели особой формы, можно стрелять в плотных перчатках.
Еще один выстрел из штаба. Очухались и грушники на дороге - все пятеро разом открыли беглый огонь.
Лабус бросился в сторону, а я дважды выстрелил по окнам штаба. «Файв-севен» специально создан под особый боеприпас, чтобы добиться большой мощности от компактного оружия. Бронежилет из кевлара от него не спасет.
Силуэт на третьем этаже штаба отвалился от окна, будто ему заехали тараном в грудь. Еще одна пуля взломала подоконник под локтями другого стрелка, он отскочил, а я выстрелил в третий раз - уже на бегу, но бежал-то я как раз к штабу, пуля полетела под крутым углом к стене и вряд ли попала в цель. Через мгновение я оказался под прикрытием козырька. Влетев в здание, едва не напоролся на огрызки стекла, торчавшие в широком окне «аквариума» дежурного по части. Свернул к лестнице. Прыгая через ступеньки, выскочил к посту номер один: знамена в нише, оградка с бархатным шнурком и кисточками… Теперь влево, там в одном из кабинетов сидит стрелок. Я замедлил шаг. Двигаясь вдоль стены, заметил на приоткрытой двери табличку с надписью «ОПЕРАТИВНЫЙ ОТДЕЛ». Из дверного проема впереди высунулся ствол штурмовой винтовки. Грохнули выстрелы, пули взломали стену коридора. Я тоже выстрелил, не попал. Ствол высунулся дальше, повернулся ко мне. Плечом распахнув дверь, я ввалился в просторное помещение оперативного отдела.
Посреди комнаты стоял широкий стол, на нем карта, на полу ворох бумаг. Сбоку - еще одна дверь, открытая, ведущая в небольшой полутемный кабинет, скорее всего, замначштаба. С улицы донеслись приглушенные выстрелы, и тут же где-то совсем рядом застучала винтовка.
Я шагнул в смежный кабинет. Присев на корточки, подкрался к двери, выходящей в общий коридор, и глянул в замочную скважину. Боец стоял в проеме, направив ствол в сторону двери оперативного отдела, где я скрылся.
Отодвинувшись на полшага, я опустился на одно колено, обеими руками поднял «файв-севен» и трижды вдавил спусковой крючок, каждый раз немного сдвигаясь в сторону. Остроконечные пули оставили в двери сквозные пробоины, из которых протянулись лучики пыльного света. Я положил пули на расстоянии примерно десяти сантиметров друг от друга, на уровне груди.
Донесся стук упавшего тела.
Распахнув дверь, я выбежал в коридор, мельком увидел шевелящегося на полу в проеме грушника - и поскользнулся. Взмахнул руками, проехал полметра, мельком заметил что-то радужное на линолеуме - какая-то пленка, откуда она там? - сделал по инерции еще пару шагов и тогда наконец понял: пленка! Это же артефакт аномалии под названием лифт, и я включил ее, придавив подошвами, а значит…
Притаившийся посреди коридора лифт сработал, и меня подбросило к потолку.
Хорошо, я успел пригнуться и потому ударился не шлемом, а спиной, вернее, плечами и лопатками, - иначе мог бы свернуть шею. Что-то хрустнуло, скрипнуло, посыпался мел, и я свалился обратно в облаке штукатурки.
Пистолет отлетел под стену. Грушник лежал на спине, ногами ко мне. Левое плечо разворочено пулей. Он приподнялся, потянулся к винтовке, валявшейся рядом. Кряхтя от боли в спине, я бросился к пистолету. Давыдовский боец за ремень подтянул винтовку, взял одной рукой и направил в мою сторону. Я с разбегу упал на колени, проехал немного, схватил пистолет и завалился на бок, вскинув оружие. Мы выстрелили одновременно, остроконечный комок металла врезался в лицо спецназовца, а пуля из штурмовой винтовки ударила в стену низко надо мной.
Голова упала, затылочная часть шлема со стуком ударилась о пол. Я еще несколько секунд лежал в той же позе, целясь, хотя и понимал, что грушник мертв, а потом звуки выстрелов, доносящиеся снаружи, заставили меня вскочить.
