Разорвав пополам рубашку, он кое-как перевязал израненные ноги и осторожно взобрался Сапфире на спину.
«На этот раз, — мысленно попросил он, обнимая ее за шею, — лети, пожалуйста, пониже и побыстрее. Нам очень важно успеть вовремя».
«Держись крепче!» — предупредила она, и они стрелой взмыли в небеса. Поднявшись над лесом, Сапфира тут же выровняла полет и полетела, покачиваясь и едва не касаясь верхушек деревьев. Эрагона мгновенно укачало; он даже обрадовался, что целые сутки ничего не ел.
«Быстрей, еще быстрей!» — подгонял он Сапфиру.
Она ничего ему не отвечала, уверенно хлопая крыльями. Эрагон надеялся, что раны, перевязанные тряпками, будут все-таки меньше его беспокоить, но при малейшем движении ему казалось, что в ляжки впиваются чьи-то острые клыки. Он даже зажмурился и втянул голову в плечи. Скоро по ногам потекли горячие ручейки крови, и Эрагон «услышал» сочувственные мысли Сапфиры. Теперь она старалась лететь еще быстрее, изо всех сил работая крыльями. Земля стремительно проносилась внизу — словно кто-то выдергивал из-под них покрывало. «Наверное, — думал Эрагон, — с земли мы кажемся всего лишь крохотным пятнышком в бескрайнем небе».
До полудня было еще далеко, когда впереди завиднелась долина Паланкар. Над ее южной частью плотной стеной вздымались облака, на севере был хорошо виден Карвахолл. Сапфира начала плавно снижаться, а Эрагон во все глаза высматривал родную ферму. Когда он наконец ее увидел, сердце его сжалось от ужаса: над фермой поднимался столб черного дыма, в котором мелькали оранжевые языки пламени.
«Сапфира! Скорее! Спускайся прямо тут!»
Она сложила крылья и камнем ринулась вниз; ветер свистел у Эрагона в ушах — скорость была поистине угрожающей. Затем дракониха немного выровняла полет, направляясь к лесу.
«Нет, приземляйся в поле!» — велел ей Эрагон, покрепче ухватившись за чешуйчатую шею.
Когда они оказались всего в сотне футов от земли, Сапфира, удерживая равновесие взмахами могучих крыльев, устремилась вниз и тяжело приземлилась. От резкого толчка Эрагон невольно разжал руки и полетел носом вперед, здорово треснувшись о землю. Пошатываясь и хватая ртом воздух, он встал на ноги и огляделся.
Дом словно взорвали изнутри. Бревна и доски, некогда служившие стенами и крышей, были разбросаны широким полукругом, причем в некоторых местах дерево превратилось прямо- таки в опилки, словно его дробили гигантским молотом. Повсюду валялись обгорелые обломки домашней утвари и мебели. Несколько искореженных металлических кругов — вот и все, что осталось от кухонной плиты. Снег вокруг был усыпан осколками битой посуды и кирпича от разрушенного камина. Густой жирный дым поднимался над амбаром, где еще вовсю бушевало пламя. Животные исчезли — то ли погибли, то ли разбежались.
— Дядя! — Эрагон с криком бросился на пепелище в поисках Гэрроу, но того нигде не было видно. — Дядя! — звал он, не слыша ответа.
Сапфира обошла вокруг дома и печально посмотрела на Эрагона.
«Здесь случилась большая беда», — мысленно сказала она.
— Этой беды могло бы не быть, если бы ты не убежала отсюда и не унесла бы меня с собою! — в гневе и отчаянии выкрикнул он.
«Тебя бы уже не было в живых, если бы мы тут остались».
— Ну и что? Ты посмотри на это! — еще громче завопил Эрагон. — Мы могли хотя бы предупредить Гэрроу! Это ты, ты виновата, что он не смог спастись! — И он так стукнул кулаком по какому-то обгорелому бревну, что ободрал костяшки пальцев. Закапала кровь, но он не обратил на это внимания и медленно пошел от дома к тропе, которая вела на дорогу вглядываясь в следы на снегу. Следов было много, но он почему-то плохо их видел: глаза ему застилала какая-то странная пелена… «Неужели я слепну?» — мелькнула у него горькая мысль. Дрожащей рукой он коснулся щеки и понял, что плачет.
Какая-то тень накрыла его — это Сапфира склонилась над ним, укрывая его своими крыльями.
«Успокойся, тише, тише, нельзя терять голову. — Он надеждой посмотрел на нее, и она прибавила: — Смотри внимательно: здесь одинаковые следы — один ведет от дороги к ферме, а второй — обратно; значит, Гэрроу не могли увести отсюда».
Эрагон внимательнее вгляделся в отпечатавшиеся на снегу следы двух пар кожаных башмаков: Сапфира была нрава. След к дому и обратно был один и тот же. И кто бы ни оставил этот след, глубина его тоже была одинаковой, стало быть, никакой ноши у поджигателей не было! И Гэрроу должен быть где-то здесь! Эрагон выпрямился и снова бросился к дому.
«А я поищу вокруг дома и в лесу», — сообщила ему Сапфира.
Разбрасывая кучу мусора, в которую превратилась теперь их уютная кухня, Эрагон добрался до таких бревен и досок, сдвинуть которые ему прежде было бы не под силу. Но теперь, словно по волшебству, тяжелые бревна сдвигались под его натиском как бы сами собой. Старинный буфет, совершенно изуродованный, явился несколько более сложным препятствием, однако же он справился и с буфетом, отшвырнув его обломки в сторону, и вдруг услышал за спиной странный шорох. Резко обернувшись, готовый к атаке, он посмотрел в ту сторону и увидел, как из-под обломков высунулась знакомая рука. Рука слабо шевельнулась, и Эрагон с криком вцепился в нее:
— Дядя! Дядя, ты меня слышишь?
Но ответа не последовало. Эрагон как бешеный принялся разбирать завал, не обращая внимания на впивавшиеся в ладони занозы. Он довольно быстро высвободил плечо и руку Гэрроу, но тут на его пути оказалась тяжелая балка. Он попробовал сдвинуть ее, подставив плечо и напрягшись всем телом, но ему это не удалось.
«Сапфира! Скорей сюда!» — мысленно окликнул он дракониху.
Га явилась мгновенно. Обломки так и трещали под ее могучими лапами. Не задавая лишних вопросов, Сапфира подперла балку плечом, когтями цепляясь за остатки пола. Мышцы ее напряглись, и балка со страшным скрежетом приподнялась. Эрагон ту! же нырнул под нее и стал вытаскивать Гэрроу, который лежал на животе, распластанный рухнувшей на него балкой. Одежда его была разорвана, и в дыры виднелось окровавленное тело. Как только Эрагон высвободил Гэрроу из завала, Сапфира тут же отпустила балку, и та с треском рухнула на пол, сокрушая остатки досок.
Эрагон выволок Гэрроу из разрушенного дома и осторожно положил на снег. Совершенно растерянный, он нежно коснулся его щеки. Лицо Гэрроу было серым, безжизненным, кожа сухая и точно обожженная; губа рассечена, на скуле тоже глубокая рана, но это было далеко не самое страшное. Странные глубокие то ли раны, то ли ожоги покрывали все его тело. Края у ран были белыми, и из них сочилась прозрачная жидкость, издававшая тошнотворный запах гниющих фруктов. Гэрроу дышал часто, неровно, каждый выдох сопровождая мучительным стоном. Казалось, сама смерть сдавила ему грудь.
«Убийцы!» — услышал он мысли Сапфиры.
«Не говори так. Он ведь еще жив. Возможно, его даже можно спасти! Нужно только непременно отнести его к нашей целительнице, Гертруде. Хотя мне, конечно, до Карвахолла его не дотащить…»
Сапфира тут же мысленно предложила ему свое решение, изобразив Гэрроу висящим у нее под брюхом.
«Ты сможешь поднять нас обоих?» — спросил Эрагон.
«Я должна».
Эрагон принялся рыться в мусоре и в итоге раскопал подходящую доску и несколько кожаных ремней. Он велел Сапфире проковырять когтем дырки в каждом из четырех углов доски и продел в эти дырки ремни. Привязав доску к передним лапам драконихи, он проверил, крепко ли завязаны все узлы, и перекатил на доску Гэрроу. Привязывая его к доске, он заметил, что из дядиной руки выпал клочок черной ткани. Ткань была очень похожа на ту, из которой были сшиты плащи чужаков.
