Сапфира не ответила. Склонив голову набок, она прислушалась, резко выпрямилась, почти коснувшись потолка, и посоветовала:
«Ты бы лучше и в кабинете люк закрыл, пока там все в щепы не разнесло».
Эрагон бросился к лестнице, но дерево так качнулось, что он сорвался со ступеньки и упал, больно ударившись коленом.
— Вот проклятие!
В кабинете буря хозяйничала вовсю; листы бумаги и перья летали, как живые, так что Эрагону пришлось прикрывать лицо и голову руками.
Он попытался закрыть люк без помощи Сапфиры, приналег, и тут же проклятая боль, бесконечная, безжалостная, отупляющая, пронзила ему спину.
Он так вскрикнул, что мгновенно охрип. Перед глазами замелькали красно- желтые вспышки, потом их сменила чернота, и он завалился на бок, слыша, как внизу Сапфира воет от отчаяния, поскольку лесенка была слишком узкой для нее, а ветер снаружи — слишком сильным, и она никак не могла к нему пробраться. Потом мысленная связь с Сапфирой вдруг стала слабеть, и Эрагон рухнул в уже поджидавшую его тьму, как в избавление от мучительных страданий.
Когда он очнулся, во рту был противный кислый вкус. Он не знал, сколько времени пролежал без чувств на полу, но руки и ноги страшно затекли от длительного пребывания в неудобной позе. Буря все еще сотрясала дерево; теперь к ней прибавился еще и мощный ливень; дождевые капли грохотали по крыше дома с той же силой, что и кровь у Эрагона в висках.
«Сапфира, ты где?..» — мысленно окликнул он дра-кониху.
«Я здесь! Ты можешь подняться?»
«Сейчас попробую».
Голова у него слишком сильно кружилась от слабости, и устоять на раскачивающемся полу ему оказалось трудно. Он опустился на четвереньки и пополз к лестнице, перебираясь со ступеньки на ступеньку и морщась при каждом движении. На середине пути он встретился с Сапфирой; дракониха умудрилась просунуть голову невероятно глубоко в узкий лаз и от отчаяния грызла деревянные ступени.
«Малыш…» Она лизнула ему руку кончиком шершавого языка, и он улыбнулся. Потом она, выгибая шею, попыталась втянуть голову обратно, но ей это не удалось.
«Что случилось?»
«Я застряла».
«Ты за…» Эрагон не сумел удержаться и рассмеялся, хотя ему все еще было очень больно. Ситуация складывалась совсем уж дурацкая.
Сапфира сердито фыркнула и дернулась всем телом; дерево затряслось, Эрагон упал и скатился с лестницы. А дракониха, точно вдруг лишившись сил, уронила голову и, тяжело дыша, гневно потребовала:
«Ну, что ты ухмыляешься, как глупый лис! Лучше помоги!»
С трудом сдерживая смех, Эрагон уперся ногой в ее нос и толкнул изо всех сил. Сапфира, извиваясь всем телом, тщетно пыталась вырваться из западни, но сделать это сумела лишь минут через десять. И только тогда Эрагон увидел, что она сотворила с лестницей. Он даже застонал от огорчения. Ее чешуи глубоко врезались в кору дерева и изуродовали созданный эльфами изящный рисунок.
«Уф! — фыркнула Сафпира. — Ничего себе! А все ты виноват! Ничего, надеюсь, эльфы тебя простят. Для тебя они на что угодно готовы — даже день и ночь петь эти любовные баллады, сочиненные гномами, стоит только попросить».
Эрагон прилег рядом с Сапфирой, прижавшись к ее теплому животу и слушая рев бури за стенами. Широкая мембрана, закрывавшая вход, просвечивала насквозь, когда в небе вспыхивали зигзаги молний.
«Как ты думаешь, который теперь час?» — спросил он.
«Время еще есть. До нашей встречи с Оромисом и Глаэдром еще несколько часов, так что ты поспи, а я буду на страже».
И Эрагон действительно уснул, несмотря на тошнотворную качку.
ЗАЧЕМ ТЫ СРАЖАЕШЬСЯ?
Будильник, который дал ему Оромис, гудел, как гигантский шмель. Эрагон раздраженно прихлопнул его ладонью.
Разбитое колено опухло; на нем расползался багровый синяк. Во всем теле еще чувствовались отголоски вчерашнего болевого приступа, а после эльфийской гимнастики «змея и журавль» ныли все мышцы. К тому же Эрагон охрип; из горла способен был вырваться лишь жалкий шепот. Но больше всего его тревожило то, что нанесенная Дурзой рана никак не желает заживать, а значит, боли будут повторяться. От подобной перспективы Эрагона даже слегка затошнило.
«После прошлого приступа прошло столько дней, — пожаловался он Сапфире, — что я уже начал надеяться, и тут, как назло, все снова началось. Наверное, мне просто везло, что боли так давно не возобновлялись».
Сапфира, вытянув шею, ткнулась мордой ему в плечо.
«Ничего, малыш, ты ведь не один, я всегда рядом и сделаю все, чтобы тебе помочь. — Он слабо улыбнулся в ответ, и она нежно лизнула его в щеку. — А теперь тебе пора идти».
«Я знаю».
Эрагон по-прежнему смотрел в пол, не имея ни малейшего желания двигаться. Потом все же заставил себя встать и пойти в ванную комнату, где тщательно вымылся и побрился. И вдруг он почувствовал, что кто-то пытается проникнуть в его мысли. Ни секунды не задумываясь, он установил мысленный барьер, полностью сосредоточившись на собственном большом пальце ноги. Но тут же в ушах у него прозвучал насмешливый голос Оромиса: «Восхитительно! Но это совершенно лишнее, уверяю тебя. Не забудь захватить с собой Заррок». И голос его умолк.
Эрагон судорожно вздохнул и сказал Сапфире:
«Мне нужно быть более осторожным. Окажись он моим врагом, я бы уже был полностью в его власти».
«Не был бы. Ведь я же рядом».
Собравшись, Эрагон убрал в стену закрывавшую люк мембрану и сел Сапфире на спину, бережно держа Заррок на сгибе руки.
Дракониха с шумом взметнулась в воздух, срезая углы и стрелой летя к скалам Тельнаира. С такой высоты было хорошо видно, какой ущерб нанесла ночная буря Дю Вельденвардену. Ни одного дерева в Эллесмере, правда, не упало, но чуть дальше, где магия эльфов несколько ослабевала, многие сосны ветер выворотил с корнем. Он и сейчас еще не совсем утих, заставляя спутанные ветви деревьев раскачиваться и тереться друг о друга, так что в лесу слышался целый хор скрипов и стонов. Плотный слой золотистой пыльцы устилал землю, осыпавшись с цветущих деревьев и трав.
В полете Эрагон с Сапфирой быстро обменялись знаниями, полученными вчера на занятиях. Он рассказал ей о муравьях и о некоторых особенностях древнего языка, а она поведала ему о нисходящих потоках воздуха и прочих опасных атмосферных и погодных явлениях и о том, как их избежать.
Таким образом, когда они приземлились и Оромис принялся задавать вопросы Эрагону о том, что вчера узнала Сапфира, а Глаэдр тем временем спрашивал Сапфиру о полученных Эрагоном знаниях, — оба оказались вполне на высоте.
— Очень хорошо, Эрагон-водхр, — с довольным видом сказал Оромис.
